Непобедимая Моди
Шрифт:
Табура вежливо поклонился аббату.
— Ученым вообще мало что известно. Вам, однако, отец настоятель, очень много известно об истории и традициях барсуков. А среди причин, приведших меня под ваш гостеприимный кров, не последнее место занимает желание отведать великолепной кулинарии брата повара.
Хондрус заулыбался и поклонился.
Старый барсук сжал лапу аббата.
— С первого взгляда на вас, отец настоятель, я понял, что на ваши плечи давит куда более серьезный груз проблем, нежели мои. Поэтому давайте сначала
Аббат принялся рассказывать о напастях, свалившихся на аббатство, а Горас смотрел на Саликсу. Его очаровало это стройное, нежное создание. Казалось, она лучилась покоем и добротой, смотрела на мир с любовью ко всему живому. Горас даже про ужин забыл.
Посторонний наблюдатель мог бы подумать, что Табура заснул. Он смежил веки, дыхание его затихло, на окончание рассказа не реагировал ни движением. Все хранили почтительное молчание, пока старец наконец не открыл глаза.
— Уже поздно. У иных из вас и дела неотложные… Отдыхайте, занимайтесь своими делами, а я посижу здесь, поразмышляю.
Командор забеспокоился:
— Но вам тоже нужен отдых, сэр. В таком почтенном возрасте…
Старый барсук покачал головой:
— Тело и разум мои повинуются дисциплине. Беда к вам нагрянула. Гибель друга, пропажа драгоценного меча, орды нечисти под стенами аббатства, — что в сравнении с этим заботы старого барсука? Идите, идите, оставьте меня.
Аббат Даукус, однако, проводил Табуру в Пещерный зал.
— Располагайтесь в этом удобном кресле у очага. Я позабочусь, чтобы вас не беспокоили. Кстати, если не секрет, какие мысли тревожат вас?
Табура потрепал лапу аббата, хрипло хохотнул:
— Мысли о моей воспитаннице Саликсе да о молодом Горасе. Заметили, как он на нее смотрел и как она на него поглядывала? Солнце и луна, бушующее пламя и тихое озеро. Судьбы их сплетены, я вижу это и стараюсь уберечь от невзгод.
Аббат вспомнил пару молодых барсуков, их взгляды. Он улыбнулся:
— Воистину вы мудрейший из мудрейших, дорогой Табура.
Табура одарил аббата одной из редких своих улыбок:
— Спокойной ночи, отец настоятель. Встретимся, когда солнце взойдет.
29
Моди, Рангвал и Орквил свисали с нижней ветви платана, подвешенные за лапы. Кончиками когтей лап они едва доставали до земли.
Орквил виновато пробормотал:
— Простите, ребята, это из-за меня.
Рангвал подмигнул ему:
— Брось, приятель, не мучай себя попусту. С кем такого не бывает… Правда, Моди, дорогая?
Зайчиха глянула вверх, на свои связанные лапы.
— Что верно, то верно, друг. Я этого трижды клятого лиса вовсе не заметила. Экий, дьявол его побери, проныра, во!
Орквил не мог подавить дрожи в голосе:
— Они небось выдумывают сейчас для нас страшные пытки.
Рангвал скрипнул зубами:
— Ух, показал бы я им, не будь я здесь подвешен, как белье на просушку.
Моди с ним согласилась:
— Твари трусливые. Не будь я привязана, я бы им сейчас наломала костей…
Рангвал повернул голову к Моди:
— Давай их маленько подразним.
Орквил озадачился:
— Как?
Рангвал подергался, разминая затекшие конечности.
— Ты послушай — и поймешь. Моди, дорогая, не желаете ли открыть бал?
Моди повысила голос, чтобы было слышно всем, и начала:
— Они оставят нас здесь висеть до старости, потому что боятся нас, во!
Один из стражников поднялся и направился к Моди:
— Заткнись, кролик! Кишки выпущу!
Моди сделала замысловатый кульбит, и стражник отлетел кувырком, получив мощный удар лапой в горло.
— Ха-ха! — подключился Рангвал. — Видели такого идиота? Подходи, следующий! Давайте, быстренько в очередь, по одному подходить, не толпиться!
Несколько разбойников Виски встали, лапы их потянулись к оружию.
— Сидеть! — рявкнул Виска. — Не мешать! Я мыслю.
— Но они нас оскорбляют, кэп! Нельзя им этого разрешать.
Виска пригнулся к Ферти и отвесил ему оплеуху:
— Тебя, дурака, ничем не оскорбишь. Заткнись!
Нечисть опустилась на место, мрачно вслушиваясь в буйные выкрики пленников.
Приободрившийся Орквил подключился к двоим своим друзьям:
— О-го-го! Я ростом невелик, но норовом ужасен! Налетай все разом, раскр-р-рошу!
Взбешенный Виска схватил кусок веревки и затянул на конце узел.
— Они мне нужны живыми, но шкуру-то им можно и попортить. Сейчас они заговорят по-другому.
Тут к Виске подскочил горностай Пятая Нога. Он как раз стоял в карауле.
— Капитан, с тобой там говорить желают.
— Кто еще? — Лис продолжал заниматься веревкой, украшать ее узлами.
— Маггер, — прошептал горностай.
Виска сжал веревку, глаза его сузились. Он тут же снова расслабился, помахал веревкой.
— Старый приятель Маггер. Я-то полагал, что он давно покойник. Что ж, давай его сюда, коль он жив и здоров.