Непобедимые скифы. Подвиги наших предков
Шрифт:
– Вот могут же будины жить со всеми в дружбе и никого не завоевывать!
Стрия покосилась на не выдержавшую Асиат и проскрипела:
– У будинов такие непроходимые леса, что им можно не бояться… Любое войско в их дебрях застрянет! Один город был, построенный не ими, а гелонами, и тот ойранцы сожгли.
Иногда Вордера поражало, откуда старуха, вылезавшая из повозки только к ночному костру, знает все, что происходит не только в их стане, но и у Антира. Скиф не выдержал и спросил. Стрия долго изучала лицо парня, потом ее глаза стали насмешливыми:
– Чтобы знать, необязательно слышать…
Вордер честно признался, что нет. Иногда он сам удивлялся, откуда знает о том или ином народе, о каком-то давнем событии…
Кто-то из амазонок чуть с ехидцей поинтересовался:
– Так ты выдумываешь, Вордер?
Ответила Стрия, ее лицо даже дернулось от возмущения:
– Он не лжет и не выдумывает! Ему боги вкладывают знание в душу!
Глядя вслед ковыляющей к своей повозке старухе, амазонки не сразу задумались о ее словах. А когда поняли, посмотрели на Вордера уже иначе, не как на занятного рассказчика, а как на посланца богов! Это заметно смутило самого парня, он-то себя никаким вестником богов не считал, просто рассказывал то, что знал, должны же люди помнить своих предков, знать о других землях, о том, чего никогда не смогут увидеть своими глазами…
Асиат, и раньше не раз думавшая над тем, откуда Вордер знает о дальних землях, о чужих обычаях, обо всем на свете, вдруг осознала: от богов! Уважение и доверие к словам Вордера стали непомерно высокими, сам он даже испугался, не назвали бы предсказателем, это опасно!
И никто не заметил, что за всеми следит и внимательно слушает разговоры мальчик, отставший от обоза и живущий в повозках амазонок. Широко раскрытые глазенки Тимна блестели ярче ночных звезд. С той минуты он при любой возможности оказывался рядом с Вордером, впитывая его рассказы, как сухая земля впитывает долгожданные дождевые капли. Подросток был еще мал, чтобы взять в руки оружие по-настоящему, он пока только ухаживал за лошадьми, учился стрелять, как скифы, и слушал, слушал, слушал Вордера. Память Тимна через много лет сослужит хорошую службу любопытному греку Геродоту, изгнанному из Галикарнаса и путешествующему по Скифии. Совсем уже старый воспитатель царского сына Ариапифа Тимн постарается рассказать будущему отцу истории все, что услышал сам от калеки Вордера. И не только это… Откуда возьмет многие знания даже о том, чего не знал и Вордер? Не иначе, как боги и ему вложат нужные слова прямо в уста. Люди могут потерять из своей дырявой памяти многое, вот богам и приходится возвращать потерянное кому-то подходящему.
Скопасис со своими всадниками вернулся откуда-то. Что за царь? Его застать в шатре невозможно, всегда на коне, всегда готов к бою! Несколько амазонок, заметивших младшего царя, невольно залюбовались.
Скопасис легко спрыгнул на землю, бросил поводья своему воину и обвел взглядом стан. У своего шатра, разговаривая с Таксакисом, стоял Антир; заметив младшего царя, старший приветственно махнул ему рукой. Тот кивнул и вдруг громко позвал:
– Милида, иди-ка сюда!
Скопасис явно хотел добавить еще что-то, позвать кого-то, но сдержался. Сама вдова только дернула плечами:
– Если тебе что-то нужно, подойди сам!
Голос младшего
– Иди в шатер к Антиру, я сказал!
Не успело прозвучать требование Скопасиса, как рядом с Милидой словно из-под земли выросли два здоровенных сармата, готовых подхватить строптивую женщину и потащить куда прикажут. Привлеченные голосом царя, обернулись все, кто оказался неподалеку. Старший царь стоял, недоуменно взирая на своего младшего соратника. Что задумал Скопасис, зачем ему Милида?
Вдова, осознав, что лучше пойти добром, надменно вздернула голову и отправилась к царскому шатру. Поравнявшись со Скопасисом, она смерила царя таким взглядом, что впору упасть замертво. Но его этим не возьмешь, захохотал во все горло:
– Ну испугала! Не сердись, красавица, не гневайся. Как бы плакать не пришлось.
По тону, которым были сказаны последние слова, все поняли, что Скопасис знает о вдове что-то такое…
Поняла это и сама Милида; сначала ее мысли заметались, как мыши, но вдова быстро справилась с испугом. Главное – все отрицать, доказать Скопасис ничего не сможет! Она предусмотрела все.
– Пойдем, царь, я при тебе хочу задать несколько вопросов Милиде.
Антир в ответ на приглашение Скопасиса кивнул и шагнул в шатер.
– Ну?! – Вдовушка стояла, уперев руки в бока и возмущенно сверкая глазами.
– Где Палак?
– Кто? – Милиду спасло только то, что она попросту не знала имени гелона, отправленного к Дарию.
– Гелон, которого ты отправила к персам.
– Что?!
Не обращая на нее внимания, Скопасис повернулся к царю:
– Антир, ойранский царь не сам вдруг увел войско в болота Меотиды, ему подсказали.
– Кто?
– Гелон Палак. Отправила его к Дарию эта змея, но парень молодец, сначала добрался до меня. – Скопасису смотреть бы на Милиду, но он не учел змеиную натуру женщины и говорил все Антиру.
– Зачем ты отправляла Палака к ойранцам? – Скифам трудно поверить в предательство, очень трудно, потому Антир и не мог понять поведения вдовы брата. Вместо Милиды ответил Скопасис:
– Сообщить, куда ушел наш обоз!
– Ты?!
А Милида уже взяла себя в руки, она твердо решила все отрицать!
– Откуда я знаю, кто такой Палак и куда он отправился?!
– Ты же встречалась с ним в кустах два вечера подряд?
– Ну и что? Я встречалась много с кем!
– А откуда у него твой браслет? – На пальце Скопасиса покачивался массивный золотой браслет. В полумраке шатра и при волнении Милида не смогла разглядеть, что браслет не тот, потому метнулась к украшению. Ее остановила рука младшего царя. – Не этот, конечно, но похожий…
Просто зарычав от злости, вдова повернулась к Антиру:
– Браслет пропал!
– А он сказал, что заплатила, – голос Скопасиса был уже вкрадчивым, – за ласки заплатила…
Схватившись за подброшенную мысль, Милида неожиданно горячо согласилась:
– Да, заплатила!
– Милида, Милида… Неужели ты докатилась до того, что платишь за любовь?..
– Этот браслет у меня украли! Сам Палак и украл!
– Так заплатила или украли?
– Антир! – просто взмолилась Милида. Скопасис, видно, решил, что достаточно развлекаться, хмыкнул: