Непобедимый Олаф
Шрифт:
Без особых церемоний морские волки начали опустошать бочонок, тут же закусывая колбасами, принесенными Хэймлетом из погреба. Статный Олаф Торкланд наверстывал упущенное за полдня. Добрый завтрак у Велеса давно растворился в недрах необъятного желудка. Он в три укуса уничтожал качалку колбасы и, запив медом, брал следующую. Его мощные нордические челюсти перемалывали пищу, как два каменных жернова на мельнице Тора. Хэймлет смущенно доедал только первую качалку, когда в бездонное чрево урмана безвозвратно ушла уже по меньшей мере пятая или шестая.
Как и подобает славным воинам, викинги быстро расправились с колбасой и всерьез взялись за
– Хэймлет, ты только посмотри, какая красота.- Он ласково провел рукой по клинку.- Я все-таки доволен приобретением. Честно говоря, я был опечален тем, что мне придется расстаться с этим оружием и отдать его Оди-ну. Я даже очень рад, что он оказался самый обыкновенный и богам нет до него никакого дела. Хотя я думаю, что этот клинок все-таки непростой. Недаром Волх сказал, что в Мидгарде таких мечей не куют, думаю, что это одно из сокровищ цвергов, украденных на заре времен.
– Ну ты, Торкланд, хорош сочинять,- возразил Хэймлет.- Откуда бы у богов Ирия взялось сокровище цвергов? Насколько мне рассказывали сведущие люди, все драгоценности карликов асы давно уже прибрали к рукам, и даже пыль на том месте вытерли.
– Ты, Хэймлет, слишком грамотный, чтобы понимать самые элементарные вещи. Тебя твой папаша конунг наверняка обложил множеством грамотеев и всяких других зануд, которые с детства вбивали в твою башку всякий бред, внушали недоверие к заветам наших пращуров. А я всегда говорил, что грамотным надо быть не мало и не много," а в меру, ровно настолько, насколько это нужно Для воинской славы. Вот, например, я, считать умею до десяти по пальцам, значит, при дележе добычи честно возьму причитающуюся мне десятину. А если б я был чересчур грамотный, что бы было? А было бы то, что я мог бы считать больше и мне захотелось бы взять большую часть в добыче. А, как все знают, то, что я хочу, я беру. Видишь, вот я уже нарушил бы закон. А так все в порядке. Понимать руны я умею и могу по ним сказать, что пророчат нам боги. А читать по ним слова не умею и не хочу. Мне этого не нужно, мне все про наш мир колдунья Хельдегарда рассказала, а ей ее бабка, колдунья Инсквер, а той - ее бабка. Видишь - и никаких пергаментов писать не надо. Написать-то все что угодно можно, а вот так - от деда к внуку, из уст в уста - так не соврешь.
– Нет, Олаф, ты не прав,- настаивал на своем Хэймлет,- грамотным быть лучше. Представь себе, что у тебя кораблей гораздо больше, чем пальцев, что ты будешь тогда делать?
Неожиданный вопрос поставил Олафа в тупик. Он подпер кулаком голову и всецело погрузился в размышления. Морщины на его высоком, могучем лбу сошлись к переносице, взгляд помрачнел, мозг усиленно работал, но загадка была слишком сложной.
Хэймлет уже был не рад начатому разговору. Вводить Торкланда лишний раз в мрачное состояние совсем не стоило, слишком много проблем могло возникнуть. Размышляя, как бы вернуть товарищу нормальное расположение духа, он инстинктивно потянулся за кувшином и отхлебнул хмельного напитка.
Олаф заметил это движение.
"Как же я раньше не додумался - вот что встряхнет мои мозги",- мелькнула у Торкланда мысль. Он поспешно взял свою посудину и залпом опрокинул сразу две порции.
Может быть, мед оказался слишком хмельной, а может, сказалось многодневное отвыкание от напитков Мидгарда, но кружки викингов едва черпали по дну бочонка, когда на их головы легла легкая пелена хмеля. Это только обострило восприятие. Сознание Олафа вдруг начало светлеть, все стало просто и ясно, никакие вопросы уже не могли смутить ярла, он в одно мгновение мог расправиться с любым из них. Ответ явился сам собой. Олаф вскочил на ноги, все еще держа чудесный меч обнаженным.
– Ты что, волчий брат, издеваться надо мной вздумал!
– разразился пораженный простотой решения задачи Олаф.- Или не знаешь, что Олаф Торкланд никогда не покроет себя позором и не станет нападать большими силами на меньшие. У меня никогда не было и не будет больше десяти драккаров. Клянусь золотыми волосами Фригг!
– Урман, ты точно спятил - не думал я тебя оскорблять, сядь и давай допьем этот бочонок,- попытался успокоить товарища Хэймлет,- мне не раз приходилось водить флот, в котором было больше десяти кораблей, но враги, как правило, оказывались куда многочисленнее.
– Ну и что?
– настаивал Олаф.- Пусть врагов будет много раз по многу, пусть на каждый мой корабль-палец приходится по многу рук вражеских кораблей. По мне, так чем больше, тем веселее.- Он грозно взмахнул мечом перед самым носом Хэймлета.
Датчанин уже утомился выслушивать Олафа, он взял глечик грозного вояки и, наполнив питьем, поставил перед товарищем.
– На, Олаф, выпей и успокойся.
Но эти слова лишь подхлестнули Торкланда, чувство справедливости, обостренное хмельным напитком, требовало немедленного удовлетворения:
– Ах ты, гад ползучий, датский выкормыш, ты опять меня оскорбляешь? Не помнишь, как купался в протоке? Я тебе еще прошлого оскорбления не забыл, как это ты меня тогда назвал, кажется...
– Обезьяна волосатая,- спокойно напомнил Хэймлет.
– Что, ты опять?
– Олаф замахнулся мечом и замер в нерешительности: нехорошо было убивать товарища, надо бы отложить меч в сторону и просто набить ему морду, но так не хотелось прятать это чудесное оружие, так чесались руки кого-нибудь им зарубить. Меч так и просил этого, все естество Олафа напряглось, борясь с двумя противоречивыми чувствами. И вдруг дилемма разрешилась сама собой.
Дверь в горницу неожиданно распахнулась, и на пороге появился закованный в кольчугу человек с обнаженным мечом. Он не успел даже моргнуть, Олаф чуть-чуть изменил направление и опустил свое оружие прямо на плечо незнакомца. Меч, блеснув молнией, со свистом пронесшись по воздуху, почти без сопротивления распорол кольчугу и, разрубив ключицу, вошел в тело, как в масло, расчленив человека пополам.
Во дворе послышались шум и топот ног, голоса. Видно, люди специально пришли за викингами и до времени хоронились, рассчитывая на внезапность, но теперь, когда поняли, что обнаружены, пошли напролом.
Хэймлет первым оценил обстановку и сообразил, что надо делать. Олаф, как всегда, был готов рубиться, и сразу со всеми, ему еще и этого было мало. Датчанин стрелой подлетел к двери и задвинул засов. Потом понесся к дальнему окну, за которым не было слышно шума. Он выдавил бычий пузырь и выглянул наружу. С этой стороны дом почему-то не оцепили, сюда ближе всего подходил хозяйственный двор, и окно было повыше. Наверно, нападавшим приказали и здесь поставить людей, но никому не хотелось торчать по соседству с навозными кучами. Уже вынося ногу наружу, Хэймлет заметил, как его товарищ, обуреваемый жаждой крови, сам отпирает засов, впуская нападающих.