Непобедимый Олаф
Шрифт:
– Зато не мутит, как кое-кого,- огрызнулся Хэймлет.- Что, Рыжий, напился? А лошадей кто поить будет? Нам они еще, пожалуй, пригодятся, или ты хочешь пешком тащить свой зад Один знает сколько миль?
– Понятное дело, не Хочу,- пробасил Олаф,- но вот ты, по-моему, сейчас околеешь, если тебя не согреть.
И Олаф размахнулся и вполсилы съездил Хэймлету по ребрам. Тот аж подпрыгнул от неожиданности.
– Ты что, кабан-переросток, рехнулся, что ли, или хочешь мне ребра переломать!
– закричал Хэймлет, хватаясь за ушибленное место.
– Ничего,- засмеялся довольный
Олаф еще раз размахнулся для удара, но Хэймлет уже был готов, он слегка сместил центр тяжести на правую ногу и чуть в сторону от траектории удара товарища, и, когда чугунный кулак со свистом пронесся мимо, едва чиркнув датчанина по груди, конунг, находясь почти вплотную к противнику, всей массой нанес удар Торкланду в солнечное сплетение.
Могучий Олаф ухнул и попятился, хватая воздух ртом, как рыба, брошенная на песок. Ноги его подогнулись, но он все-таки устоял.
– Что, рыжий верзила, не ожидал?!
– воскликнул приободрившийся Хэймлет. Будешь впредь знать, как кулаками размахивать.
Это была дружеская потасовка, и конунг не стал добивать противника, позволяя ему перевести дух.
Олаф очень быстро пришел в себя, первая неудача только разъярила его. Он наседал на невысокого Хэймлета, пытаясь использовать свое преимущество в силе и длине рук. Но это не так-то просто было сделать. Хэймлет был на редкость проворный малый. Там, куда метил кулак ярла, молодого конунга уже, как правило, не было, хотя, конечно, Олафу иногда удавалось неслабо зацепить датчанина.
Уворачиваясь от града пинков, которые с избытком извергал Торкланд, Хэймлету гораздо чаще удавалось достать Олафа, хотя его удары были менее чувствительными, чем у урмана, но достаточно раздражающими. Так они вытанцовывали по лоляне друг вокруг друга.
Олаф стал вести себя осмотрительнее, чем в начале драки, и Хэймлет все никак не мог выйти на хорошую ударную позицию, чтобы опять вырубить великана. Торкланду было проще - каждый его кулак был размером с голову товарища, и у него не возникало таких проблем, он мог просто размахивать ими по сторонам, и сам вес кулаков могучего ярла был серьезной угрозой для датчанина.
Но принц прекрасно владел ногами и не стеснялся использовать их.
– Ах ты, бесстыжий недомерок!
– заревел Олаф, когда Хэймлет четко вставил ему пяткой под живот.- Что ты лягаешься, как нестреноженный жеребец. Не можешь драться, как мужчина, так сдавайся.
Он неуклюже поднял ногу, пытаясь повторить тот же прием, но лишь поплатился за это. Хэймлет хлестко врезал ему по задранной ноге, так, что у Олафа свело мышцы.
Он отказался от всяких попыток размахивать ногами и, хромая, постарался достать датчанина рукой.
– Что, калека, доскакался?
– издевался Хэймлет.- Это тебе не дубиной головы проламывать.
Видя беспомощность противника, конунг вел бой все более дерзко, иногда даже рискуя хорошо подставиться под тяжелую руку Олафа. Но Торкланд все больше впадал в ярость от своей несостоятельности, да и несколько чувствительных ушибов вкупе со вчерашними ранами давали о себе знать. Хэймлет был неуловим.
Воспользовавшись неповоротливостью товарища, датчанин ловко подсек левую ногу, на которую все время опирался Олаф, оберегая подбитую Хэймлетом, и урман с грохотом и руганью растянулся на земле. Хэймлет вконец потерял осторожность, слишком приблизившись к лежащему Олафу.
– Уууййяя!
– Сотрясая древние ели громовым раскатом своего голоса, Олаф в невероятном порыве подскочил с земли и влепил товарищу такую затрещину, что Хэймлета подбросило в воздух. Пролетев несколько шагов, он распластался на земле, не подавая при этом никаких признаков жизни.
– Что, кузнечик, допрыгался?
– довольно прохрипел Торкланд, растирая по лицу кровавые сопли.- Впредь будешь знать, как с дядюшкой бороться.
Олаф лег, перевернулся на спину и расслабил саднящие мышцы. Солнце уже взошло, но приятный, чуть морозный ветерок ласково обхаживал ушибы.
– Воды,- раздался чуть слышный хрип с той стороны, где лежало тело Хэймлета.
– А, все-таки согрелся?
– съехидничал Олаф, поднимаясь с земли и направляясь к товарищу.-Я говорил тебе, что не дам умереть от простуды.
Хэймлет ничего не ответил.
"Эй, так у него, наверно, вывернута челюсть, иначе он точно назвал бы меня рыжей обезьяной или еще чем-нибудь гадким",- решил Торкланд.
Он пощупал пальцами подбородок датчанина, тот тихо застонал и трепыхнулся, догадка оказалась верной.
Олаф, кроме того что был самым грамотным в своей округе, еще и слыл искусным костоправом и вышибателем больных зубов. Длинными зимними вечерами, когда устье фиорда покрыто льдом, а корабли мирно зимуют в своих сараях, Олаф любил слоняться по округе, заходить к соседям и, принимая чарочку-другую, между очередной порцией вставлять на место вывихнутые руки и ноги. Люди были очень благодарны ему за это и не жалели эля. Тем более что в случае чего он мог вывернуть обратно. К тому же после каждой драки он принимался ремонтировать людей, иначе у него давно бы не осталось соседей и домочадцев, а Асьхен пришлось бы в одиночестве коротать время, дожидаясь Торкланда из походов.
Олаф легко дернул подбородок товарища и поставил на место.
– К вечеру будешь сырое мясо жевать,- со знанием дела проговорил ярл.
Торкланд отвязал коней и, взвалив Хэймлета на спину одного из них, медленно повел к реке. Не поенные с вечерней скачки жеребцы учуяли воду и, не ожидая особого приглашения, осторожно начали спускаться по склону вниз. Войдя в реку, они опустили морды, жадно глотая вкусную проточную воду. .
Викинг стянул Хэймлета с лошадиного крупа и опустил лицом в реку так, чтобы тот только не захлебнулся, а сам сел на берегу, отдыхая. Солнце уже начинало припекать и, несмотря на позднюю осень, щедро одаривало теплом окружающую природу. Олаф довольно нежился на солнышке и мечтал о том, как он нападет на какой-нибудь богатый корабль и привезет Асьхен к Йолю драгоценные подарки.