Непобежденные
Шрифт:
Дирижируя, спросил:
– Практикант Иванов, слов не знаете? Ах, голос? Когда поет весь народ, всякий голос к месту и прекрасен. Громче, Иванов! Веселей!
Пришлось практиканту легкими работать.
– Молодец, Иванов!
Ударники соцсоревнования получили грамоты и премии: половину оклада.
Перенесли конторские столы в тенечек. Пошло застолье.
– Вы все мне крылатые товарищи! – после третьего стакана объявил парторг. Он пил до дна. – Виктор Александрович, у вас, я слышал, чудесный голос. Спойте.
И подал гитару.
Счетовод тронул струны,
– К месту было бы что-то ратное…
– Ратное! – обрадовался слову парторг.
– Есть песня о войне с германцами в 1914 году. О войне с кайзером Вильгельмом.
– С германцем? – На лице парторга отразилось сомнение. – У нас дружба с великой Германией… Впрочем, песня о войне с кайзером, с царем, так сказать.
Кивнул, соглашаясь, разрешая.
На возморье мы стояли, Ой, да на германском бережку, —запел Виктор Александрович.
Эх, на возморье мы стояли, Ой, да на германском бережку. Эх, с моря-моря мы смотрели, Ой, да как волнуется волна.– Наша песня, людиновская! – заулыбались лесники.
Эй, не туман с моря поднялся — Сильный дождичек пошел.Песню подхватили лесник Сныткин и объездчик Ефремов.
Эх, как у етом у тумане Враг, да германец, наступал. Ой, как у етом у тумане, Ой, да враг-германец наступал.– Я етого немца во как видел! – растопырил ладонь Захар Машуров и запел, тонюсенько перекрикивая счетовода:
Ох, врешь ты, врешь ты, враг-германец. Ой, да тебе не соткиль зайти. Ой, у России войска много, Вам да его не победить.Никитин замахал на лесников руками, и те смолкли, слушая удивительный голос своего счетовода.
Эх, угостим, ой, свинцовой пулей, Ох, на закуску штык стальной.Тут все подхватили:
Эх, штык стальной, ой, четырехгранный, Ой, да насквозь тебя пронзит.– Тишина! – вскочив на ноги, рявкнул парторг и допел песню басом:
Эх, штык стальной, ой, четырехгранный, Ой, да насквозь тебя пронзит.Виктор Александрович устроил бурю струнную, заставил петь самую тонкую струну, до тоски.
И
– За народ! – поднял парторг стакан выше головы. – До дна! Ибо за народ!
От стаканов треск, но в стаканах свет, в стаканах чистый, как слеза, людиновский самогон.
Практикант Иванов пил с мужиками как ровня, однако в разговоры не лез, глядел на гуляющих, будто через микроскоп.
Объездчик Ефремов, сидевший по правую руку парторга, подкладывал начальнику куски пожирнее.
Глаза Иванова искали подхалимажа, но объездчик не угодничал. Экое веселье, ежели герой с петлицами под стол ухнет.
Счетовод тоже пил стаканами, но квас. На тарелке – грибок и нетронутое крылышко глухаря. День постный.
Никитин пить был здоров.
Время на планете грозовое, и героя потянуло на марши.
Спели «По долинам и по взгорьям…», «Смело, товарищи, в ногу!».
У парторга в глазах огонь, грудь от социалистического товарищества распирает. Раскатил басом:
Широка страна моя родная! Много в ней лесов…– Лесов, товарищи! В том числе наших – Людиновских, Брынских.
Я другой такой страны не знаю, Где так вольно дышит человек.У практиканта Иванова желудок винтом скрутило: советская воля известная. Кровь в голове бухает не хуже колокола, а Никитин красуется:
Над страной весенний ветер веет, С каждым днем все радостнее жить…Назад пятками отпрядывал практикант от счастливых идиотов. Спиной напоролся на орешник. За куст, за другой. Брел, света не взвидя. Да и замер. Среди тонких березок – счетовод. Стоит, закрывши глаза, неподвижно, словно сам уже стал деревом. Перекрестился.
– Ага! – вырвалось у практиканта. – Молишься! Я ведь знаю: ты – поп.
– Священник, – сказал счетовод, не испугавшись, не смутившись. – Служить в храме возможности лишен. Но я – священник.
Практикант, раздвигая ветки, подошел ближе:
– Ты – молился. Ты – счетовод, но ты молился.
– Молился! – твердо сказал счетовод. – Ты помешал мне молиться.
– Ты молился, чтоб все это кончилось. Чтоб все коммуняки сдохли.
– Я – священник, я молюсь о даровании жизни и блага.
– Они попов, как вшей, – к ногтю. Ты их должен ненавидеть.
– Я люблю всех людей.
– И тех, кто с церквей купола сбрасывал?
– Я молюсь за всех.
– Дай вкусить Святых Даров, Крови, Тела!.. Сам говоришь, ты – поп. Я тебе исповедуюсь, а ты мне грехи простишь.
– За святым причастием иди в храм. На Литургию.
– А я тебе все равно – исповедуюсь. Ты с ними песни пел, а я их всех ненавижу. Скоро будет война. Их забьют, как забивают телушек на скотобойне.
– Враг, кем бы он ни был, Советского Союза победить не сможет. Большинство народа в Советском Союзе – русские.