Непобежденный
Шрифт:
Он вышел на Форум, где команды рабов убирали с улиц экскременты и скопившийся мусор, другие же украшали статуи и колонны храмов гирляндами цветов и разноцветных полос ткани. Катон обошел подножие Капитолийского холма, сердце города, на котором возвышался дворец императора, и подошел ко входу в Мамертинскую тюрьму, где держали самых главных врагов Рима на потеху императору. Большинство их были обречены на казнь, в том числе Каратак и его семья. У обитых гвоздями с выпуклыми шляпками ворот стояли на страже несколько гвардейцев-преторианцев. Дежурный опцион вышел навстречу Катону и выставил
– Как звать, по какому делу?
– Префект Квинт Лициний Катон. Я пришел увидеться с плененным Каратаком.
Услышав звание Катона, опцион стал по стойке «смирно» и отдал честь.
– Прости, командир. У меня нет указаний на счет посещения.
– Я пришел по своей инициативе, опцион. Хочу просто поговорить с Каратаком. Недолго.
Опцион покачал головой.
– Нет, без соответствующего разрешения.
Катон ожидал подобного ответа.
– Ты знаешь, кто я такой?
– Конечно, командир. В казармах немало говорят о тебе и центурионе Макроне. Отличная работа, скажу я тебе. Большая честь увидеться с тобой лично, командир.
– Наверняка, – с улыбкой сказал Катон. – Следовательно, тебе известно, что я на хорошем счету у императора. А это означает, что он вряд ли сильно обрадуется, если мне доведется упомянуть о том, что ты и твои парни завернули меня, когда я просто хотел последний раз поглядеть в глаза Каратаку и попрощаться с ним, прежде чем его прибьют. Как воин воину.
Катон наклонился вперед и коснулся груди опциона.
– Не хочешь же ты, чтобы я упомянул твое имя, когда стану рассказывать императору, что мне отказали в последней возможности поговорить с пленником? Насколько я слышал, Клавдий всегда готов найти кого-нибудь новенького, чтобы бросить на арену на потеху черни.
Опцион вздрогнул.
– В этом нет нужды, командир. Конечно же, я впущу тебя. В конце концов, я не могу отказать герою Рима, так ведь?
– Так-то лучше.
Опцион отошел в сторону, махнув рукой в сторону ворот.
– Паулин, проводи префекта к пленникам.
Один из гвардейцев отдал честь и спешно открыл невысокую дверь, пропуская посетителя. Катону пришлось пригнуться. Войдя, он увидел ведущие вниз ступени. Внизу горела жаровня, рядом с которой у стены стояли несколько незажженных факелов. Как только Катон оказался внутри, то почувствовал, что здесь ощутимо холоднее, чем на улице, и сыро. Хорошо, что он плащ надел.
Спустившись по лестнице, он у жаровни дождался, пока гвардеец зажжет факел, и поднял его, чтобы осветить узкий коридор. По обе стороны коридора виднелись двери, ведущие в камеры, где ожидали своей участи пленники императора. Воздух был наполнен плотным запахом нечистот, а из камеры в дальнем конце слышался приглушенный кашель.
Пройдя порядка двадцати шагов, гвардеец остановился у одной из дверей и сдвинул засов. Распахнул дверь, заскрежетали петли. Пригнувшись, Катон вошел. Камера длиной футов двадцать и шириной футов десять была освещена тусклым светом, проникавшим через зарешеченное окно в верхней части противоположной стены. Пол был застлан соломой, на стене виднелись несколько железных крюков, к которым крепились кандалы пленников, когда тех наказывали, чтобы сделать заточение еще более мучительным. Глаза Катона не сразу приспособились к полумраку. Он услышал шорох, а затем разглядел силуэт человека, встающего на ноги в дальнем углу камеры.
– Желаешь, чтобы я остался, командир?
– Нет. Подожди снаружи. Когда понадобишься, я тебя позову.
– Есть, командир.
Гвардеец вышел и закрыл дверь. Сквозь щели по ее краям были видны отблески колеблющегося света факела. Катон не шелохнулся, приглядываясь. Заключенный, шаркая, подошел ближе.
– Кто это?
Каратак говорил с акцентом, и голос у него был такой, будто у него пересохло горло. Потом он закашлялся и заговорил снова, уже более отчетливо.
– Кто ты такой?
Через окно в камеру проникал тусклый луч света, и Катон встал ближе к двери, чтобы Каратак мог разглядеть его лицо.
– Я префект Квинт Лициний Катон.
Ответом было молчание. Пленник подошел ближе, пока не оказался на краю пятна света, в котором стоял Катон.
– Я тебя знаю. Тот ублюдок, что положил конец моей жизни в Британии.
– Имел такую честь.
– И, несомненно, тебя щедро наградят за это. Я знаю, как Рим нуждается в героях, особенно если новости из Британии – правда.
– И что же это за новости?
– О том, что вы потерпели сокрушительное поражение от рук моих союзников.
Катон задумался, не зная, что ответить, и пленник усмехнулся.
– Значит, правда. Значит, есть еще надежда у тех, кто мешает вам украсть наши земли.
– И откуда у тебя такие новости?
– Неужели ты думаешь, что ты первый меня в этой камере посещаешь? Первый римлянин, пришедший, чтобы позлорадствовать, глядя на побежденного вождя самого могущественного из племен Британии?
Каратак вышел на свет, и теперь Катон смог разглядеть его отчетливо. Перемена, произошедшая с величественным воином, которого он видел менее года назад, оказалась ужасающей. Месяцы, проведенные в грязной тюрьме, наградили Каратака длинными грязными волосами и потускневшей кожей, а когда-то изящно вытканная одежда вождя кельтов превратилась в лохмотья. Недостаток движения и еды лишили его прекрасного тела тренированного воина, и теперь он был похож на одного из полуголодных нищих, ночующих в сточных канавах Рима. На его руках были кандалы, и кожа на его запястьях стерлась, на ней виднелись корки засохшей крови и язвы. Катона невольно охватила жалость к своему бывшему противнику. Равно как и стыд. Стыд за то, что он тоже повинен в нынешнем жалком состоянии Каратака. Он защищал свой народ, и Катон поступил бы точно так же, если бы они вдруг поменялись местами.
Король мрачно улыбнулся.
– Так заканчивается величие, а? Горе побежденным.
– Мне очень жаль видеть тебя таким, честно.
Король бриттов окинул посетителя взглядом и кивнул.
– Я тебе верю… жаль, префект Катон, что мы оказались врагами. Будь все иначе, я был бы рад иметь такого друга, как ты.
– Сочту за комплимент.
– Имеешь право. Не слишком много в этом мире людей, которых я уважаю.
Каратак показал на несколько пустых ведер для нечистот, стоящих у двери камеры.