Непокорная жена повелителя иллюзий

Крымова Вероника Васильевна

Лорд Райдер рассмеялся и вновь пригубил вино.

— Вам смешно? — выпалила я.

— Леди де Клермон, как вам сказать… Легендам свойственно со временем обрастать новыми подробностями. Я до сегодняшнего дня вообще не был уверен, что эти треклятые цветы существуют.

Райдер повертел в пальцах некогда сияющий, а сейчас увядший цветок.

— На вид вполне обычный. Но раз она сказала…

Он замолчал и бросил его мне на колени.

— Как думаете, леди де Клермон, это способно вернуть вам мужа?

— Брендон не погиб. Нет!

— Вы любите его? — хрипло спросил мужчина.

— Не

знаю… может… — грудь стиснула невыносимая боль. — Он мне очень дорог.

— Если вас это утешит — граф Арундел давно должен был умереть, но он выжил. Удивительно, правда? Судьба настигла мага иллюзий в Найлирии… Что ж, выпьем за дела, которые нужно обязательно заканчивать.

— Неужели советник вступил с вами в сговор? — я не могла поверить в это, просто в голове не укладывалось.

— Нэйтон просил устранить свидетеля, боялся, что тот успел понять. Глупая предосторожность, но я предпочел подчиниться. Мы пошли на сделку — я отдаю ему половину того, что найду, а он… он молчит обо всем этом.

— Недолго же вы были партнерами, — ехидно выпалила я.

— А зачем мне этот балласт? Тем более делиться ни с кем я не собирался.

Не собирался, все верно. Он хотел сжечь цветы, вот только зачем?

— Лорд Райдер?

— Да? Надумали выпить? Нет? Ну, как хотите. А я, пожалуй, открою еще одну бутылку.

— Я вот только одного не могу понять. Если вы приложили столько усилий, чтобы добраться до этих цветов, зачем приказали Теренсу их уничтожить?

Мир замер, люди застыли в неестественных позах, время остановилось ровно на той минуте, когда Брендон почувствовал прикосновение длинных серых пальцев к своим вискам. Тварь подобралась бесшумно, а он был слишком сосредоточен на плетении иллюзий, чтобы предвидеть подобное. Когда понял, что его душу затянули в другую реальность — было уже слишком поздно.

Он знал, что находится во сне, помнил это, но с каждой секундой память стиралась, погружая его в собственные мечты. Вот он стоит перед запертой дверью. Что он увидит за ней?

— Ваша светлость, вы сегодня припозднились со службы, прикажите подавать ужин?

На пороге появляется Перкинс, мажордом учтиво кланяется, впуская графа в гостиную. Звучит музыка, кто-то играет на рояле. Маленькая девочка, закусывая пухлую губку, сосредоточенно исполняя простенький вальс. Ее крошечные пальчики порхают над клавишами.

— Дорогой, наконец, ты дома, — теплые объятия родных рук.

Он прижимает к себе Изабель, нежно шепчет ей на ушко ласковые слова, зарывается лицом в пшеничные волосы. Странно… они пахнут гарью, но он не успевает об этом подумать. Лацканы его сюртука кто-то настойчиво тянет вниз.

— Папа, а меня ты поцелуешь?

— Конечно маленькая моя, — он подхватывает малышку на руки и кружит по комнате.

— Папуля, ты же останешься с нами, правда?

— Конечно, останусь милая.

— Навсегда?

— Навсегда-навсегда! — он щелкает дочь по носу, усыпанному веснушками, совсем как у него в детстве.

— Солнышко, иди в свою комнату, — Изабель строго смотрит на белокурую дочурку, — Уже пора спать.

— Хорошо маменька, — она подставляет пухлые щечки для поцелуя и уходит с Перкинсом.

Что-то не так. Он слышит запах горелой травы — в дыме каминного огня, в мерцании свечей — им пропитан буквально весь дом.

— Как зовут нашу дочь?

— Что?

Он хочет знать ответ на столь простой вопрос, но Изабель молча пожимает плечами. Она не знает… Конечно, не знает…

— Ты — не настоящая. Все здесь не настоящее, это всего лишь сон.

— Ну и что? Зато я — здесь, с тобой. Мы могли бы быть счастливы.

Он должен это остановить, должен выбраться из лабиринта сновидений, должен…

Брендон сосредоточился. Не сразу, но насыщенная красками обстановка вокруг стала блекнуть, таять, растворяться в пространстве, оставляя лишь чернеющую пустоту. Создавать чары иллюзий в собственном сне? Почему бы и нет? Раньше ему бы и в голову такое не пришло, он вообще сомневался, что такое возможно, но магия поддавалась, медленно оплетая комнату золотистой паутиной. Реальность менялась — теперь уже он руководил собственным сном. Демон заволновался, взвился черным дымом и осел сверкающим плащом на выросшей из пола высокой фигуре.

— Не нравится? — вкрадчиво проговорил маг, продолжая плести сеть из чар.

Умбрамнус стал заключенным в чужой фантазии, он метался по гостиной, но натыкался на невидимые преграды — пространство вибрировало, вновь возвращая его в исходную точку. Какие бы новые двери он не открывал — дух не мог убежать от сужающихся стен и давящего потолка. Комната сузилась до размеров железного ящика, в котором, он провел сотню лет. Один из прежних хозяев оставил его там, страшась собственного раба, а потом продал его другому. Он словно вещь переходил от одного владельца к другому, убивал по их приказу, следовал за названной жертвой, сводя с ума, насылая кошмарные ведения. Он знал — с магом иллюзий не будет просто, знал, но он обязан был подчиниться хозяину — магический ошейник все еще на нем…

Ошейник — настоящая пытка. Он чувствует усталость, которую он никогда не чувствовал раньше, страх, которого никогда не испытывал, потерял свободу, которую раньше никогда не ценил…

Умбрамнус рухнул на колени, сжался и растворился черным туманом.

Брендон покачнулся и упал, а когда открыл глаза, увидел плотную завесу из дыма. Грудь наполнилась свинцом, кашель царапал горло, ему хотелось сделать вздох, но вместо живительного чистого воздуха в легкие хлынул поток раскаленной лавы.

Пещера пылала в огне, по сводам из черного камня текло зачарованное пламя. Маг подполз к воде, но жидкость кипела, а над зеркальной поверхностью алел ядовитый туман. Крошечный островок заволокло дымом, от сияющих голубых цветов ничего не осталось — лишь пепел кружил в раскаленном воздухе, поблескивая в танцующем пламени.

— Изабель! — он попытался встать, но стена огня вновь пригнула его к песку, заставляя склониться перед неизбежным. — Изабель…

Послышались странные звуки. Значит, пещера рушится… ил и…