Непокорная
Шрифт:
— А почему это сразу я?
На деле же, мне оставалось всего несколько секунд, чтобы хоть что-то произнести в своё жалкое оправдание, пребывая пока ещё в своём уме и здравой памяти. Так как всего через несколько мгновений эта явно магическая цепь из явно самого запретного магического заклятия начала опускаться прямо на нас. Эдакое большое кольцо из светящихся и будто живых звеньев окружило нас золотисто-пурпурным змием и…
Глава двадцать первая
И выпустило шипы! А потом напало на нас. Или, по крайней мере, так это выглядело со стороны. Поскольку всего процесса я не запомнила. В голове помутнело, уши заложило мелодичным звоном вперемешку
Честно говоря, это не особо тянуло на понятие “очнулась”. Скорее, на “открыла глаза”, но так и не “проснувшись”. Начала видеть, слышать, чувствовать и запоминать. Но не управлять своими желаниями и вышедшими из-под контроля порывами возбуждённого тела. Всё как во сне. Не ты диктуешь его сценарий и все совершаемые там тобою действия, а твой спящий мозг (или одурманенный, если не околдованный). Будто всё, что здесь происходит — вполне естественное явление, и какой-либо иной ход событий попросту невозможен. На первом месте — врождённые инстинкты и охватившая с головы до ног блаженная эйфория. Всего остального не существует и быть не может — ни за пределами этих стен, ни где-либо ещё.
Об атаке магического кольца-цепи я забыла напрочь и надолго. Впрочем, как и о самом лифте, где мы находились всё это время. То, что я сейчас видела, чувствовала и хотела (и, по ходу, не только я одна) — это оцепивших меня с двух сторон мужчин. Их близость, их физическую мощь и жар возбуждённых тел. Их жадные руки, в какой-то момент вцепившиеся меня собственнической хваткой и тут же хаотично заскользившие по моей воспалённой коже прямо под футболкой. Святые угодники! В четыре ладони! Похотливые, бесстыжие и никем не сдерживаемые!
Меня лишь от одних этих ласк накрыло такой острой вспышкой всесметающей истомы, что сдержать свой первый громкий стон вообще никак не получилось. Как и устоять перед эрогенной лихорадкой, пробравшей меня с головы до ног, будто циклическим разрядом сладчайшего тока. Не говоря уже о двоих, будто сорвавшихся с цепи собственной одержимости любовниках, забывших, видимо, как и я, обо всём на свете, и не только о своей недавней здесь стычки.
Даже не знаю, как это описать и на что это похоже. Наверное, на полёт в невесомости. Когда кто-то один держит тебя со спины, прижимая ягодицами к своему паху (вернее, к весьма ощутимому под гладкой тканью спецформы каменному стояку), и ладонями жадно мнёт мне груди, не забывая при этом сдавливать и едва не насиловать соски. А другой… удерживает голову властным захватом пятерни за скулы в нужном ему положении и впивается мне в губы не менее собственническим, буквально сминающим поцелуем. При этом второй рукой тоже забравшись под подол футболки и накрыв срамными пальцами мою киску, уже вовсю растирая клитор и все пульсирующие складочки вульвы в такт трахающего мой рот языка.
Как тут не будешь стонать в голос и не сходить с ума? Или самой не отвечать на поцелуй, вжимаясь собственными ладошками в мощную грудь прижимающегося ко мне спереди… кажется, Адриана.
Великие предки! Если у меня раньше сносило крышу на каждого из них по отдельности, то что со мной будет сейчас, в тисках их гладиаторских тел. Я уже чувствовала, как буквально текла, как мою вагину опаливало изнутри жгучими судорогами ненормальной похоти, а клитор именно ныл и наливался кровью всё сильнее под давлением чужих пальцев. И чем дальше мы продолжали творить это совместное безумие, тем нестерпимей становилась эта двойная пытка, а желания так и вовсе выходили за грань всех моих возможных пределов. Вернее, творила в основном эта парочка, ни с того, ни с сего войдя в некий ритм обоюдного или слаженного действа в четыре руки. Ещё минуту назад они не могли выяснить друг с другом профессиональных отношений, а теперь гладят, мнут и целуют меня так, словно заранее договорились между собой, кто, что и в какой последовательности будет со мной делать.
Если Адриан
Ощущения просто нереальные! Особенно когда столько рук меня ласкает (и не только рук)! Когда одни пальцы теребят и мучают горошину одного соска, а другие растирают мою киску, время от времени проникая в интенсивно спускающую вагину. Пока один язык скользит и толкается у меня во рту, другой — играется со вторым моим соском. Моё восприятие в эти секунды будто разрывается на части от всех этих сумасшедших ощущений и, кажется, предел моего возбуждения вот-вот достигнет всех мыслимых и немыслимых границ. Ещё немного, и я попросту взорвусь самым бурным и нереально сильным оргазмом.
Я вообще не понимаю, как меня не вынесло и не накрыло практически уже подступившей разрядкой. Хотя, по сути, я не понимала тогда совершенно ничего. Только сходила с ума от этого чёртового перевозбуждения и жаждала большего, чем уже было! Причём ждать желаемого пришлось недолго. Не больше минуты. Где-то после того, как Адриан прошёлся по моему животу, а потом и лобку цепочкой жарких, вакуумных поцелуев-засосов, накрыв вскоре на несколько секунд своим бесстыжим ртом мою киску. Я едва не сразу кончила на его язык, извивающийся между моих интимных складок и поверх надрывно пульсирующего клитора. И одновременно не свихнулась под толчками и атаками второго языка — у меня во рту.
И если бы Адриан не остановился и не поднялся где-то секунд через пятнадцать-двадцать, то, наверное, так бы и произошло. Зато меня заставили сходить с ума уже от другого. Стонать, выгибаться, едва не молить о пощаде. А перед этим слегка приподняв над полом и… беспрепятственно проникнув в меня большим возбуждённым фаллосом — растягивая изнутри, толкаясь с каждым пока ещё щадящим ударом всё глубже и нестерпимей.
Кажется, я сама обвила Кобема одной ногой за бедро, чтобы ещё больше раскрыться навстречу его члену, интуитивно схватившись за его мощные плечи, как только Эйлдар отпустил мою голову и перестал целовать, уступив мои губы губам и языку Ловчего. Я вжалась грудью и животом в мужской торс (пусть и скрытый мягкой тканью френча) передо мной, всего ненадолго потеряв ощущение прижимающегося ко мне со спины второго тела. И рук тоже. Но уже через несколько секунд они не только вернулись в прежнем составе, но и вынудили меня ещё сильнее задрожать, застонать, а потом и вскрикнуть.
Ладони Бошана легли на мои ягодицы таким уже привычным властным захватом, сжимая, оглаживая и раздвигая навстречу ткнувшейся в мой анус пульсирующей залупе. И, как говорится, я поняла всё без слов, даже не успев осознать, или хотя бы понять, а хочу ли я этого? Наверное, всё-таки хотела, учитывая, как меня “подбросило” от скользнувшей внутрь сфинкера второй головки члена, пока первая с длинным каменным стволом вбивалась в меня глубокими толчками по самую мошонку Адриана. Если боль по началу какая-то и была, то моё зашкаливающее возбуждение загасило её на корню едва не с первыми погружениями второго фаллоса. Но, зато и не дала мне кончить так быстро. Пока не дала. Пока Эйлдар не начал двигаться во мне, подстраиваясь под фрикции Кобэма, заполняя и растягивая меня шокирующими до остервенелой дрожи ощущениями. И пока я не оказалась буквально зажата между двумя мужчинами, как в самых блаженных и сводящих с ума живых тисках.