Непокорная
Шрифт:
– Кайли, сколько вы ее тут мурыжите уже?
– Так вот пару часов пытались с ней найти общий язык. Потом она решила общаться по средствам рисунка. Ты представляешь?
– И что удивительного? Логично, если вы не понимаете ее слов. Жаль, что вы сами не додумались до такого простого способа общения. Покажи художества…
Кайли пытливо следит за реакцией брата, что рассматривает схематические, но довольно качественные наброски на листах. Понимающе кривит губы, замечая замешательство на его лице.
– То есть… она хочет сказать, что ее похитили, - хмурится Форд. – Ну, допустим, что девчонка одна из косплэеров, была на средневековой какой-то реконструкции? Может, толкиенутая, какая-то. Этим мы можем объяснить наряд. Язык же... мне надо поговорить с ней. Допускаю мысль, то она качественно вошла в роль и сама верит в то, что не понимает нас. Такой тип расстройства можно купировать. Но… надо поговорить с ней. Надо, чтобы она оступилась где-то, выдала себя. Думаю, девочка должна знать хоть один земной язык. Черт! Открой дверь!
– Что? – спадает с лица Кайла, не готовая к такой резкой смене разговора.
– Дверь открой! – рявкает Форд и офицер судорожно достает магнитный ключ, но с перепугу роняет его.
– Что происходит? Что с ней? – с трудом, дрожащими руками, но Кайли все же открывает дверь в допросную и ее братец влетает в комнату, чтобы первым бросится к девочке, которая отчего-то забилась в истерике.
– У нее паническая атака. Очень мощная. Нужно седативное, или ей крышу снесет.
– Успокой ее, ты же чертов гуру психиатрии!
– А она небельмеса на нашем! – рычит в ответ мужчина и крепче сжимает хрупкие плечики, затянутые в голубой шелк. – Вызывай ребят с успокоительным.
– Уже бегут, - вздыхает Кайла, радуясь, что все участки снабжены необходимым персоналом и медикаментами. Это решает много проблем с буйными клиентами. Не говоря уже, что обеспечивает работой выпускников и практикой студентов медина.
– Что ее так довело? – риторически вопрошает Форд, поднимая на руки легкое, даже не смотря на тяжесть платья, тело. – Что-то же послужило триггером. Она была задумчива. Расстроена, но не более. И вдруг такой приступ. Что-то… что-то ее заставило сойти с ума на этот миг.
– И что с ней теперь делать?
– Теперь, сестренка, эта девочка не твоя головная боль. Вызови карету. Ей нужна помощь психиатра.
– Но… я думала ей может помочь просто психолог. Поговорить по душам…
– Кайли, она нанесла себе физический вред, посмотри на ее грудь, она же разодрала себе кожу в лохмотья и даже боли не почувствовала. И приступ был настолько стремителен, что в следующий раз она прыгнет с высотки или под поезд и не успеет испугаться даже. Ее нельзя отпускать в социум, которого она не понимает.
– А если… если она нормальная, Форд? – с сомнением смотрит на бессознательную девочку офицер полиции. – Вдруг… это все не вымысел больной души? Вдруг и правда девочку похитили?
– Откуда? Из другого мира? – скепсис в глазах старшего брата покоробил Кайли, но спорить она не стала. Форд знает свое дело. Овощей из пациентов не делает. Он лечит души и отдает миру полноценных людей, способных существовать в социуме. Может быть, поможет и этой девочке? Не удивительно будет, если выяснится, что средневековая леди, окажется сбежавшим из семьи подростком. Но… почему же ее фото нигде не мелькнуло в базе пропавших детей? В любом случае, объявление о найденной девушке без имени уже висит в сети и мелькает на каждом сайте. Может быть, кто-то узнает беглянку?
– Здравствуй, Диана, - улыбается доктор, заходя в палату к девушке.
– Здравствуй, Форд, - отвечает она без особых эмоций. Но дело не в седативном, которое он категорически отменил. Просто, она перегорела. Переболела. Что бы там ни было, больше ей это не вырывает душу, не заставляет себя убивать о ближайшую стену. Она… будто потухла. Хотя, Форд не застал ее яркой, с полыхающим сердцем, был уверен, что когда-то эта звездочка сияла. Ему было больно смотреть на такую юную и прекрасную оболочку с такой черной пустотой внутри.
Впрочем, подвижки у них все же имелись. После ее второго приступа паники, когда она очнулась уже в палате и прикованная, доктор Норинг смог понять кое-что. И главное – он идиот! Нет, ну конечно она впала в бешенство, осознав себя неизвестно где, еще и обездвиженной! Поставил себя на место шестнадцатилетней испуганной и потерянной девочки… которая вдруг оказывается в дурдоме, связанная, а рядом непонятный мужик, гладит ее по голове. Наверное, сам бы рехнулся в такой ситуации, не будь уже чокнутым на всю голову.
– Хорошо выглядишь, - присаживается рядом за пластиковый стол доктор. Но Диана не отвечает. Не понимает, что он говорит. Собственно, общение их проходило сложно. Даже имя пришлось узнавать, как в кино с какими-то аборигенами общались. Сначала на себя показывал и четко произносил имя, а потом вопросительно на нее. Возраст чтобы узнать, вообще целая художественная эпопея была.
Доктор рисовал времена года, называя их. Диана же, произносила их название на своем языке. Потом Форд обвел все рисунки в круг и подытожил – год. Показал на себя, написал число тридцать четыре. Но видимо, в культуре родины Дианы, цифры были иными, потому что она не поняла. И тогда доктору пришлось поставить столько штрихов, сколько значилось ему лет. Диана понятливо кивнула. Мужчина уж думал, что сейчас девушка тоже начнет ставить засечки, по числу ее лет, но Диана была или ленива или излишне сообразительна. Она бегло пробежалась глазами по нескольким рядам штрихов, безжалостно вычеркивая лишние. Оставив только шестнадцать из них, указала на себя и равнодушно отложила карандаш.
– Шестнадцать лет… - задумчиво проговорил про себя Форд, размышляя на тему, почему никто не ищет эту чудо – девушку? А она действительно была чудо! И чудной и чудной одновременно.
В тот день, когда он впервые пошел на контакт с более или менее успокоившейся девушкой, Форд понял, что пропал. И дело не просто в профессиональном интересе. Не в банальном желании помочь. Дело было в иррациональном желании владеть. Спрятать ее. Укрыть от любых бед. Дать ей все, чтобы жила и радовалась. Но только… не уходила. Форд помнил ее случайную улыбку, адресованную не ему, когда она приняла своего врача за кого-то иного. Тогда ее хриплый со сна голосок несколько раз произнес то загадочное слово «дэкер», и покусанные губы растянулись в счастливой улыбке. Еще тогда Форд понял, не смотря на языковой барьер, он понял, что это было имя. Она звала мужчину, и доктору хотелось кол в сердце вбить неизвестному сопернику, посмевшему разбить хрупкую душу подростка. Была ли это безответная платоническая влюбленность девчонки или же неизвестный Дэкер влюбил, использовал и бросил, узнать пока не представлялось возможным. Но сдаваться Форд не собирался.