Непокорное Эхо
Шрифт:
– А я слышу, ты сказала: «Убила»! У меня аж сердце оборвалось! Я же подумала в тот момент, что я его и вправду порешила. Думаю, все, в ссылку теперь за него пойду. Аж спина похолодела! А потом смотрю: глаза открыл, у меня от сердца разом и отлегло. А сама соображаю: барин врач, поможет куда денется! Родственник все же!
– Ой, Маруся, боюсь я этого Григория. Лучше бы он еще куда учиться уехал. А я бы за Ваню замуж пошла, а потом пусть возвращается.
– А что, если тебе сейчас за Ваню замуж пойти?
– Да кто ж летом свадьбы играет?
– И-то правда, – согласилась с ней девушка.
Дальше подружки шли молча, стараясь набрать побольше грибов. Но Вера с грустью вспоминала все встречи с молодым барином, а в душе засела необъяснимая тоска и страх…
Громов догнал Михаила, и веселая улыбка мелькнула на его лице. Он внимательно всмотрелся в глаза Старостина, а сам уверенно сказал:
– Жить будешь. Это я тебе, как доктор говорю.
– Да ну тебя! – с обидой отмахнулся от него парень.
Барин вновь улыбнулся, вспоминая всю эту историю, что приключилась с ними тут в лесу.
Они подогнали коней и уже быстрее поскакали по проселочной дороге в сторону хутора.
Дед Захар управился со своими делами и вышел за сторожку, чтобы приглядеть за своей Буренкой. Места здесь тихие, безлюдные, казалось, и бояться-то нечего, но кто знает, дикий зверь может в любую минуту выйти из леса, и не усмотришь за своей живностью. Одно дело, когда в сарае стоит, а другое, когда скотина рядом с лесом пасётся. Он уселся на пенек, достал кисет с махоркой, неторопливо извлек из кармана кусочек бумаги и стал крутить самокрутку. Потом послюнявил ее, прищепил с одного конца, поджог папиросу и закурил. Старик думал свои думы, намереваясь съездить в Белогорье, но как быть с коровой? Запереть в сарае – орать весь день будет, оставить так у леса, вернешься, а ее нет. Хотя из сарая тоже, кому надо украдут, тут уж не укараулишь. Времена сейчас неспокойные, беглые по лесам шатаются, все голодные, больные, чего доброго уведут, зарежут кормилицу и косточек от нее не останется. Но все же решил, что спокойнее будет, если Буренку оставить в сарае. Он вздохнул с облегчением, докурил самокрутку и увидел, как в его сторону из леса скачут два всадника. Дед Захар долго всматривался, пытаясь разглядеть: кто такие будут? Но потом метнулся в сторожку, схватил с гвоздя двустволку, выбежал обратно и приготовился встречать нежданных гостей. Мужчина был уверен, что скачут по его душу, и никто иные, как разбойники. Ведь сюда никогда и никто не заезживал, народ знал, что тут барские поместья, и кто же решится на них посягнуть. В Белогорье он ездил сам, а барин наведывался так редко, да и то приезжал на хутор на своей барской пролетке. Иногда во время сенокоса сюда собиралось много народу, но Громовы оповещали заранее, чтобы старик прибрался в доме, растопил баньку и ждал гостей.
Всадники проехали лугом и вскоре выехали к сторожке. Сразу придержали своих коней, намереваясь спрыгнуть из седла.
Но тут из-за двери, выставив вперед ружье, выглянул дед Захар и громко выкрикнул:
– Стой на месте! Стреляю без промаха!
– Дед Захар! – добродушно окликнул его Григорий и спрыгнул с Буяна. – Это же мы – Громовы!
– Кто-й-то – это, мы Громовы? – сердито ворчал на них сторож из своего укрытия. – Что-й-то я таких не припомню!
– Да я же, Григорий, сын Владимира Петровича! – пояснил барин и шагнул к сторожке.
Смирнов опустил ружье, вышел из-за дерева, вгляделся в нежданных гостей и моментально расплылся в улыбке.
– Григорий Владимирович, вы ли это?!
– Я самый, – смотрел на него тот с радостной улыбкой.
– А я вас и не признал! – развел руками старик и пустил на радостях слезу.
– Да, где уж меня узнать! – покачал он головой. – Целых десять годков не был в родных краях!
А сам привязал жеребца за куст у сторожки, подошел ближе и сразу же обнял старого Захара.
– А вы еще молодцом! – радовался Григорий, обнимая слугу.
Потом отстранился от него, заглянул в глаза и так же добродушно проговорил:
– Вот что делает хороший свежий воздух с людьми.
– А еще тишина, – стал перечислять дед Захар, – а еще травки разные собираю и отварчики пью! А тишина, да травки, да с молитовкой, это же великое дело! – потряс указательным пальцем старик и просиял на радостях в улыбке.
– Как же я рад видеть тебя живым и здоровым!
– А я грешным делом подумал, что меня убивать едут.
– За что же тебя убивать?
Он махнул своей старческой мозолистой рукой и ответил:
– Мало ли разбойников кругом бродит.
– Как видишь, убивать мы тебя не будем, а вот решили проведывать и посмотреть на хутор. Последний раз я бывал тут… так давно! – вспомнил Громов, оглядываясь кругом.
– Насовсем, ай как? – прищурив свои старческие глаза, смотрел на него старик.
– Насовсем. Хватит, пожил на чужбине, теперь дома буду.
– Радость родителям какая! – качал головой Смирнов.
– Да, – протянул с улыбкой барин, – не знают в какой угол меня посадить.
– Наследник вернулся! Тут понимать надо!
– Скоро охотиться станем, вот хочу сам видеть, что здесь все хорошо.
– Здесь полный порядок! – поспешил заверить его дед Захар. – Дома чистота, все прибрано. Баньку в любой момент протоплю. Да и в округе у меня все спокойно.
– А что, живность в лесах водится? – спросил его Григорий, стоя рядом.
– Да… сейчас какая живность? – задумчиво отозвался тот. – Лось, да кабан. Ближе к осени утки полетят, да гуси. Вот тогда самая охота!
– Лося жалко стрелять, там, наверное, потомство подрастает.
– Ну, лосиху-то грех стрелять! – согласился старик. – А вот если самца выследить, тут уж как повезет!
– Попробовать можно и даже нужно, – с улыбкой отозвался Громов и медленно пошел к сторожке.
Дед Захар заспешил следом, а Михаил привязал коня и тоже двинулся за ними. Старостин уселся на лавочку под окном сторожки, накинул на глаза картуз и попытался немного вздремнуть. От удара палкой сильно болела голова и ныл затылок, но он вида не подавал, держался молодцом, изображая вполне здорового человека.
Григорий медленно пошел вокруг дома, рассматривая и разглядывая все по мелочам, все осмотрел, вернулся к ступенькам, а там уже сторож открыл ключом дверь и впустил хозяина в их хоромы.
Он вошел, сразу огляделся и, поскрипывая половицами, побрел по комнатам. Все ему здесь хорошо глянулось, он подошел к кровати, осторожно присел на пуховую перину, покачался на ней немного, а потом встал и заспешил обратно к выходу.
Дед Захар ждал его у двери, улыбнулся беззубым ртом и тихо спросил: