Непокорное Эхо
Шрифт:
– Все на месте?
– Да разве я об этом переживаю? – отозвался на ходу барин. – Знаю, если ты взялся сторожить, то у тебя ничего не пропадет, это точно.
– Тьфу, тьфу, – сплюнул старик, – кто знает, тут и на старуху бывает проруха. Давеча запамятовал, куда вилы поставил. Обыскался грешным делом! – сокрушался он.
– А давай-ка чаю попьем, с твоим вкусным малиновым вареньем, – предложил Громов.
– Помнишь, – усмехнулся Смирнов, – как бегал ко мне в коморку и со мной чаи там пивал? А барыня меня потом ругала за это.
– Все помню, – ответил он и громко радушно вздохнул, –
– А я уж тут седьмой годок, – стал рассказывать дед Захар. – Стар стал, тишины захотелось, покоя, вот и попросился сам сюда за хутором приглядывать. Бывший-то сторож отошел ко Господу, царствие ему небесное, – поведал он и перекрестился. – Вот я и решился попроситься сюда, а барыня не отказала.
– А не страшно одному-то? Кругом не души, звери бродят. Говорят, беглые по лесам шастают?
– Да кому я нужен старый старик! – махнул рукой слуга.
– Тогда буду приезжать к тебе сюда на охоту, примешь?
– Что вы, кормилец! Всегдашеньки рад!
Они вернулись в сторожку. Смирнов стал суетиться у самовара, затопил его и стал хлопотать у стола. Он достал малиновое варенье, белую краюшку хлеба, баранки, но пояснил, что они уже заметно подсохли, поставил кружки и стал расспрашивать молодого барина про его жизнь.
– Как же хорошо, что вы насовсем вернулись.
– Насовсем, – с радостью сообщил Громов. – Вот отучился, теперь доктором у вас в селе буду. Все думаю: народ пойдет ко мне?
– Пойдет! – заверил его старик. – У нас-то в округе никого из лекарей нет. Приходится в Воронино к бабке Глафире обращаться. Или с города доктора вызывать, а это долго и дорого!
– А что, бабка Глафира все болезни лечит?
– Ну, как сказать, – пожал он плечами, – она и перелом тебе вправит, и шину наложит, и роды примет. Рану обработает, вывих на место поставит, и ушибы лечит, и простуду, и другие хвори выгоняет.
– И много народу к ней идут?
– Да, поди, все.
– Вот как, – удивился Григорий. – Не обидится ли она на меня, что отберу у нее кусок хлеба?
– А она денег за лечение не берет! – серьезно пояснил дед Захар. – Говорит: «Даром Бог дал талант, даром и отдам»! Но народ, сами знаете, добродушный, за работу, кто картошкой, кто хлебом рассчитается, кто отрез на юбку или на платье принесет, кто побогаче, те и побогаче одарят. А копейку не возьмет ни с кого! Ни-ни! Если уж знатные какие заедут, сунут ей куда-нибудь денежку, она вскоре и раздаст людям.
– Праведница?
– Кто знает, Бог со всеми нами сам разберется, кто праведник, а кто колдун. А вот рассказывали люди: пожар в деревне начался, так все кричать стали, шуметь, за водой побежали, а огонь сразу на несколько домов распространился. Такое пламя занялось! Все бабы охают, ахают, а Глафира вышла, помолилась, пасхальное яичко в огонь кинула, и откуда пошел дождь никто и не понял! На небе ни облачка! Ни одной тучки! Так, дымка какая-то ленточкой, а дождь льет, как из ведра, и все погасил. Все сразу замерли и понять ничего не могут, огонь-то в одну минуту прекратился! Все
– Я не про то, – серьезно смотрел на него Громов, – просто… интересно, как человек без образования, может лечить такие сложные болезни или, например, переломы?
– Видно, Бог дал ей такой дар – лечить и помогать людям. Горя-то у людей нонча больно много! Куда бедному люду податься? Вот и идут к ней за помощью. Но женщина она верующая: все обедни посещает, всю службу отстоит, на причастие ходит, на исповедь. А это значит, батюшкино благословление у нее тоже имеется.
– Вот и мне надо бы батюшкино благословление спросить на мою деятельность.
– Тут обязательно надобно! – одобрил его решение дед Захар. – Без благословления никак не получится! А-то… не заладится у вас работа. Вы уж сходите к батюшке-то!
– Обязательно схожу, – согласился с ним Григорий.
Старик налил горячего чая, позвал спящего у сторожки Михаила, и они втроем уселись по лавкам за стол и принялись чаевничать.
Уже после полудня барин распрощался со старым слугой и вместе со Старостиным, отправились в обратный путь. Они долго ехали молча, он вспоминал разговор со стариком, а сам все думал о своей работе. Одно дело учиться, другое дело браться лечить человека и брать на себя ответственность, и за него, и за его выздоровление, и за его жизнь. На душе было неспокойно. Какая-то бабушка, без какого-либо образования и без всяких на то знаний, лечит все хвори и травмы, а люди идут к ней, просят о помощи, и она никому не отказывает. А он взрослый мужчина, не один год учившийся то в России, то за границей, все еще чувствует себя не совсем уверенно.
Мужчины подъехали к Белогорью. Старостин распрощался с ним, и на все уговоры заехать в их имение, уверенно отвечал:
– В другой раз. Притомился маленько. Да и голова после дубины болит, – признался он честно.
– Ты полежи пару денечков, увидишь, сразу станет лучше.
– Пожалуй, так и сделаю.
Они пожали друг другу руки, Михаил дернул за поводок, повернул коня и отправился до дома. А Григорий решил проехать по селу и свернул вправо, стараясь двигаться ближе к реке. На душе было хорошо и спокойно. Он тихонько подергивал за уздечку, а Буян весело шагал по тропинке в сторону барского поместья.
Было по-летнему жарко. По небу плыли легкие облака. Слегка дул южный ветерок. Погода все эти дни стояла теплая, и на душе мужчины было тепло и хорошо.
Проезжая лугом вдоль реки, Громов издали увидел на мостике девушку. Она тщательно полоскала белье, потом проворно отжимала его и складывала в корзину. Затем вновь брала тряпку, склонялась к реке и вновь лихо отполаскивала её в проточной воде. Он пригляделся и узнал в ней Веру. Проехать мимо неё он никак не мог и сразу же завернул коня. Подъезжая совсем близко, барин осторожно спрыгнул на землю, взял Буяна за поводок и уверенно шагнул к девушке.