Неполная и окончательная история классической музыки
Шрифт:
Мало того, что Кук разобрался с Новой Зеландией, в том же году вышла первым изданием «Британская энциклопедия»; вообще, многим эти времена казались волнующими — новые земли, новые учения, лучшее понимание учений старых. И разумеется, старая гвардия умирала, а на смену ей приходила новая. Вот, скажем, не стало Каналетто — или лучше было сказать «гондол»?.. — нет, все правильно, Каналетто, а заодно уж и Гейнсборо. Игривый француз Фрагонар так и продолжает создавать то, что в восемнадцатом столетии собирали вместо непристойных открыток — у французских аристократов они идут нарасхват. Всего несколько лет назад он написал соблазнительную картинку под названием «Качели» и обнаружил, что напал на золотую жилу. Собственно, и всю Францию в 1773-м малость покачивало. Еще один ходок, Шодерло де Лакло, только что опубликовал «Опасные связи» — тоже штучка весьма откровенная. Сам я не в состоянии произнести два этих слова, не вспомнив Джона Малковича, пишущего на голой спине Мишель Пфайфер. Нет, лучше не продолжать. В конечном счете жизнь тогда во Франции была такая, что лучшей и желать не приходится, —
Да и Гайдн тоже проводил это время неплохо. На самом деле, если честно, он зарабатывал очень приличные деньги! Голодающим художником его никто бы не назвал. Чердачная каморка, нищенская могилка — ну уж нет, большое спасибо. Ни-ни. Своей композиторской жизнью он распоряжался не столько как художник, сколько как страховая компания… или что-то в этом роде. Добыл себе неплохую должность придворного композитора князя Эстергази, поселился у него в Эйзенштадте, невдалеке от столицы Австрии, а потом, ну… просто-напросто служил в этой должности. Всю жизнь. Правда, он много работал, пек музыку как блины, да еще и со скоростью, которую только узлами и измерять. Но что касается хождения по краю, то таки нет… изображать из себя укротителя львов Гайдн никогда не стремился.
Правда, как-то раз он написал симфонию с приложенной к ней инструкцией, согласно которой оркестранты, доиграв свои партии, один за другим покидали сцену. То есть сцена понемногу пустела прямо на глазах у публики, и под конец на ней оставался всего один музыкант. Гайдн сочинил для него особую «спотыкающуюся» тему, коей все и кончалось. А потом и этот последний тоже переставал играть и уходил со сцены. Задумано все было как шпилька в адрес хозяина, который вот уж лет сто не давал отпуска ни композитору, ни музыкантам. Гайдн назвал симфонию «Прощальной» — в смысле прощания с расходящимся оркестром, а не в том, что сам он никогда больше на ринг не выйдет. Н-да. Интересно задумано, правда? Не знаю, эти уж мне музыканты. Бока можно надорвать от смеха, не так ли? И ведь это была его 45-я симфония. 45-я! Вы можете в такое поверить? А к концу жизни он этот счет более чем удвоил. Ну, правда, Гайдн и написал ее в возрасте сорока одного года. Вольфгангу Амадею Теофилу Норту Дорофею Моцарту [] , подельнику Гайдна по преступлениям, совершенным криминальным сообществом «Сони-Классика» ©, было в то время всего семнадцать лет.
Это шутка, но лишь отчасти. Полное имя Моцарта — то, что стоит в его метрике, — было таким: Иоганн Хризостом Вольфганг Теофил Моцарт («Амадей» — это позднейшая подстановка, латинская переделка греческого «Теофил»). Так что я тут не просто продемонстрировал мое никому не интересное знакомство с историей «Институций Юстиниана». (Примеч. автора).
Впрочем, удержу Моцарт не знал ни в каком возрасте, и в 1773-м он выдал совершенно бесподобное, райское трехчастное сочинение «Exsultate, Jubilate» [*] . Для сопрано и оркестра — хотя это не совсем верно: первоначально оно предназначалось для кастрата и оркестра. Незадолго до того Моцарт свел знакомство с неким Венанцио Рауццини, знаменитым chanteur sans bals [*] , исполнившим главную партию в ранней опере Моцарта «Луций Сулла». Моцарт, на которого он явно произвел сильное впечатление, уселся за сочинение новой вещи — с латинским текстом. Она содержит один из самых роскошных образчиков выпендрежа, какие свет видел с тех пор, как Хильдегарда Бингенская научилась играть на губной гармошке, одновременно крутя педали велосипеда. Моцарт решил построить всю последнюю часть на одном-единственном слове «Аллилуйя». Тот еще умник. Но вообще говоря, это дает нам возможность подвести очередные итоги и посмотреть, далеко ли мы с вами зашли — в смысле музыки.
*
«Радуйтесь, ликуйте» (лат.). (Примеч. переводчика).
*
Англо-французский каламбур; «певец без танцев/яиц». (Примеч. переводчика).
Дело в том, что если вы задумаетесь над последней частью сочинения Моцарта, написанной всего на одно слово, а после вспомните кого-нибудь вроде, ну, скажем, Иоганна Себастьяна Баха, коего тоже порой посещало желание повыкаблучиваться, вы поймете, как далеко они отстоят друг от друга. Бах выпендривался, а делал он это нередко и с большим размахом: обращал свое имя в музыкальную тему произведения; сооружал двухголосные и четырехголосные фуги, которые, добравшись до конца, шли назад [] , — в общем, все это были упражнения по преимуществу «академические». Великолепно исполненные, точные до 78-го знака после десятичной запятой и все же несколько… ну, не очень… эмоциональные, что ли. Я понимаю, что вступаю на тонкий, во всяком случае для некоторых, лед, поскольку «бахофилы» [] любят своего любимого композитора со страстью — я это без всяких каламбуров говорю. Я тоже от него без ума. И все-таки от Моцарта, делающего свое дело всего через двадцать с чем-то лет после смерти великого человека, вы получаете радостную, повышающую настроение музыку, которая звучит как… звучит как свобода, если угодно. Звучит так, точно Моцарт просто-напросто импровизирует прямо на нотной бумаге. «О, сейчас можно было б пойти вон в ту сторону. Да знаю, знаю, вот покончу с этим и пойду» — примерно так, по нашим представлениям, работает мозг джазового музыканта, — а ведь всего лет двадцать с чем-то назад от музыки прямо-таки пахло кропотливыми вычислениями. Я понятно изъясняюсь? Надеюсь, что да. А если так, сказанное мной всего лишь доказывает, что все когда-нибудь случается в первый раз.
Что, насколько я знаю, именуется «ракоходом». (Примеч. автора).
Не следует путать «бахофилов» с носящей схожее название фольгой для жарки индеек. (Примеч. автора).
Ну хорошо, в таком случае переходим к официальному заявлению. Теплые, округлые вмятины, оставленные на сдвоенном троне музыки Бахом и Генделем, заполняют теперь молодые и еще более молодые ягодицы Гайдна и Моцарта. Барокко давно скончалось, и классической музыкой является ныне новая классическая музыка.
«Time Team» — «Команда времени». Не знаю, как вы, а я большой их поклонник. Ну очень большой. Фил, Каренца, Тони и Майк в его странном пуловере, и каждый готов чуть ли не слезу пустить по поводу двухдюймового глиняного черепка или какой-нибудь отлично от прочих окрашенной почвенной прослойки в раскопе, которая, как показывает созданное компьютером изображение, является на самом-то деле остатками здания величиной с Линкольнский кафедральный собор. Нет, честно. Мне очень нравится. До чрезвычайности. Собственно, как раз из этой программы я впервые и узнал о существовании совершенно невероятного, разработанного при участии «Ай-Си-Ай» [*] прибора, способного извлекать из любой стены звуки, когда-то давно издававшиеся поблизости от нее. Я понимаю, это кажется поразительным, однако такое устройство — при правильном его применении — позволило бы нам воссоздавать какие угодно считавшиеся прежде потонувшими в прошлом события — во всяком случае, слышимую их часть. Концерты, речи великих ораторов, переговоры преступников — и так далее, до бесконечности . Впрочем, сейчас я хотел бы воспользоваться им, чтобы дать вам возможность услышать то, что удалось вытянуть из обрывка пергамента, датируемого 1785годом. Судя по всему, пергамент впитал звуки разговора двух обменивавшихся сплетнями людей. Разговор был отрывочный и вообще напоминал один большой поток сознания, и все же позвольте продемонстрировать вам расшифровку сказанного.
*
Крупнейший химический концерн Западной Европы. (Примеч. переводчика).
— Смотри-ка уже 1785-й да и кто бы мог подумать Америка мы э-э отменили для них все эти налоги ведь так? стекло бумага красители ну ладно на чай сохранили но знаете чай все-таки из рук выпускать нельзя не так ли ну вот тем более они там и чашки чая-то заварить как следует не умеют нет Я ЗНАЮ у них состоялось какое-то чаепитие ну да чаепитие в Бостоне я точно ЗНАЮ я ничего не выдумываю нет но ведь я же столько всего сделал для этой их независимости да дал бы я им независимость и никаких налогов правда без представительства я хочу сказать ну кто мог до такого додуматься а? ну кто? как будто оно прямо так вот и висит на кончике языка или скандируется хорошо или рифмуется или еще что ох а вы слышали Людовик-то Пятнадцатый УМЕР ей-ей это так же точно как то что я сейчас сижу перед вами Совершенно же был здоровый вот только что раздавал деньги старинным родам а через минуту раз и помер честное слово и Клайв тоже помер да ну что я и говорил что после той истории с Индией ему долго не протянуть та еще была катавасия не правда ли я говорил ему в смысле Клайву Индийскому так я его называл Клайв Индийский я ему говорил бросили бы вы это дело Пусть говорю сами во всем разбираются и потом уж больно вы много курите Ну так ведь до героина у него не дошло у Клайва-то А кстати вы не читали в газетах этот деятель Кук опять открыл где-то там что-то новое Я ЗНАЮ я об этом и говорю это всего лишь куча новых ртов которые придется кормить Лучше бы он сплавал еще разок вокруг света предоставив этой публике играть в пляжный волейбол или бы просто взял да и закрыл их обратно.
— Так или иначе разве не грустная вышла история с мистером Питтом ведь правда о чудесный был человек чудесный я встречался с ним во время его избирательной кампании Столько раз сидел в моем шезлонге О да воспитанный был человек и все настаивал чтобы я звал его для краткости Старшим Вот и Голдсмита тоже не стало а как я любил ту его пьесу мы ее еще вместе смотрели верно? Как она там в каштаны играет о мне ужасно понравилось Правда никаких каштанов видно не было наверное какая-то современная постановка э-э а скажите вы вот этот номер «Ежедневного универсального регистра» видели это совсем новая газета очень неплохая объявления принимает и все прочее видите тут статья о новом усовершенствованном фортепиано мистера Бродвуда у него теперь педали есть и динамика гарантирована иначе можете получить ваши деньги назад хотя не знаю да а еще спортивные страницы смотрите вот тут про новые скаковые бега устроенные лордом Дерби Становятся все более популярными Я ЗНАЮ ЗНАЮ но мне все равно Сент-Леджер больше нравится хоть ради него и приходится в Донкастер таскаться А ВОТ СМОТРИТЕ СТРАНИЦА ТРИ отличная пара воздушных шаров гляньте тут сказано Жозеф и Жак Монгольфье у них там не в одном нагретом воздухе дело после первого испытания в Аннонэ эти французские проходимцы высоко залетели кто знает может в следующий раз они и до нового острова Кука доберутся вот уж действительно будет вперед на Гавайи эх жаль долго этой газете не протянуть…
К сожалению, это все, что ученым удалось извлечь из пергамента, но, думаю, вы согласитесь — перед нами завораживающее и, возможно, наиболее точное освещение реальных событий 1785 года. Здесь, правда, нет ничего о том, что происходило в 1785-м с Моцартом, поэтому я, с вашего разрешения, кое-что добавлю.
Жизнь Моцарт прожил феерическую. Он родился в уже музыкальной семье, его отец, Леопольд, служил капельмейстером у архиепископа Зальцбургского. Леопольд безусловно был востер, он быстро учуял возможности, скрытые в его сыне. Сестра Моцарта, Анна, — брат называл ее «Наннерль» — тоже неплохо справлялась с клавесином, однако Вольфганг, как довольно рано сообразил Леопольд, был одарен всесторонне. Леопольд научил сына всему, что знал сам, вышколив его по части гармонии, контрапункта и всех тонкостей композиции. А вскоре он, должно быть, решил, что сына стоит показать миру, — во всяком случае, ранние свои годы Вольфганг провел в пути, при этом он не столько смотрел мир, сколько сам выставлялся ему напоказ. Разъездная труппа семейства Моцартов стала почти всеевропейской сенсацией, дав концерты даже в Лондоне и Париже. Собственно, если вам случится попасть в Лондон и оказаться в очереди, которая тянется к джаз-клубу Ронни Скотта, приглядитесь к другой стороне улицы — там висит на стене дома табличка, напоминающая, что в нем останавливался Моцарт.
В двадцать один год Моцарт предпринял уже единоличное турне, взяв с собой для компании маму. Дорогой он заехал в Мюнхен и, остановившись в семье переписчика нот Вебера, влюбился. Да еще как. Ее звали Алоизией, и Моцарт втюрился в нее по самые уши. Увы, она не ответила на его чувства взаимностью. Никакой. Вдобавок во время поездки скончалась мать, так что Париж Моцарт покидал с сердцем, разбитым вдвойне. Очень скоро, уже возвратившись в Зальцбург, он расплевался со своим работодателем, архиепископом, — если судить по письмам Моцарта, он успел хлопнуть дверью еще до того, как ему на нее указали, — уложил вещи и переехал в Вену, которая очень скоро стала городом его мечты.
В Вене он не только сочиняет лучшие свои вещи, но и находит новую любовь — да там, где никто другой ее искать и не стал бы. Собственно, если у него и была какая-то общая с Гайдном черта, то такая, от которой оторопь берет: оба в конце концов женились на сестрах женщин, за которыми поначалу ухаживали. Для Гайдна это стало величайшей ошибкой его жизни. Жена его оказалась сущей стервой, и никакой решительно любви он к ней не питал. Да и она, со своей стороны, не любила его и раз за разом выстилала манускриптами любимейших его сочинений противни, на которых пекла печенье, или пускала эти бумаги на папильотки [] .
Вот это самое «на папильотки» всегда ставило меня в тупик. Я к тому, что оно, конечно, чистая правда, однако попробуйте-ка сами наделать папильоток из партитуры симфонии «Часы». Может, эта дама не всю симфонию в дело пускала, а для начала составляла из нее попурри? ПОПУРРИ!!! Впрочем, как вам будет угодно. (Примеч. автора).