Неполная и окончательная история классической музыки
Шрифт:
Ну вот, год почти завершился, а с ним и век Моцарта. Такого композитора мир больше не увидит. Бетховену, которому исполнился двадцать один год, только еще предстоит сочинить свои первые большие вещи. Ну и Гайдн по-прежнему благоденствует. Он хоть и старше Моцарта на четверть века, однако переживет его на добрых восемнадцать лет. Не для него меланхолия, наполнившая в 1791 году музыку Моцарта, — главное его сочинение этого года, симфония «Сюрприз», — веселое маленькое сочинение, основная задача которого не дать слушателям из замка князей Эстергази заснуть, для чего на них и обрушивается громовой аккорд, причем в таком месте симфонии, где его меньше всего ждут. «Со смехотворными, — как выражаются в телевизионных программах новостей, — последствиями». Господи, Гайдн, ну ты и хохмач — мы чуть не уписались!
А вот Моцарту, похоже, совсем не до смеха. Хорошо документированная история о незнакомце в черном, явившемся к нему, чтобы заказать Реквием, и перепугавшем Моцарта до смерти, совершенно правдива. Незнакомцем этим вполне могла быть, как многие и предполагали, сама Старуха с косой, однако то была не она. Что довольно странно. Как выяснилось, им был всего-навсего слуга-метельщик графа Вальзегга. Важная шишка, Вальзегг хотел заказать Реквием в память о своей жене. Моцарт послушно начал его сочинять.
В разных других местах Людовик XVI пытается удрать от парижской толпы — неудачно, Гёте получает высокий пост в веймарском Придворном театре, а совсем новая газета «Обсервер» сообщает, что билль Уильяма Уилберфорса об отмене рабства прошел-таки через парламент.
Все эти значительные события 1791 года старине Вольфгангу решительно не интересны. Последнее из его сохранившихся писем датировано октябрем и кажется вполне жизнерадостным. Он побывал на представлении «Волшебной флейты» в венском Свободном театре и был весьма воодушевлен тем, что главный его конкурент, композитор Сальери, вопил «браво» почти после каждой арии. За неделю до этого Моцарт даже описывал, как подшутил над капельмейстером, прервав исполняемую за сценой партию глокеншпиля. Но месяц спустя он слег. А еще через две недели, утром 5 декабря, в пять минут первого, Моцарта не стало.
Минуту молчания, пожалуйста. 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 [] .
Ну вот…
Моцарта не стало.
Так.
И с чем остались мы?
Что ж, если оглянуться назад, то прежде всего с Концертом для кларнета. Его можно слушать просто как прекрасное произведение искусства — упоительная медленная часть в окружении двух проворных аллегро, способных по-настоящему расшевелить кларнетистов. Однако, если поместить его в контекст, перед вами окажется сочинение совершенно иное, и это в особенности относится к медленной части. То, что представлялось прежде простой, элегантной и красивой мелодией, обратится в печаль, в жалобу, почти в плач, но при этом прежняя элегантность полностью сохранит чувство собственного достоинства.
Перед нами одно из всего лишь двух мест этой книги, в которых мы объявляем минуту молчания. (Примеч. автора).
Это вещь, написанная всего за два месяца до смерти, и теперь, когда мне известны все обстоятельства, я никогда уже не смогу слушать ее так, как слушал прежде.
Романтическая легенда уверяет, будто умер он нищим. Я всегда выводил из нее, что денег на приличные похороны у него не нашлось, что ему нечего было оставить жене и семье — что его просто-напросто сунули глухой полночью в безымянную могилу. Что ж, последнее очень похоже на правду — где покоится Моцарт, никому, по правде сказать, не известно. Пространство поисков удалось сузить до размеров кладбища Санкт-Маркс в Вене, — однако где именно покоятся останки величайшего, быть может, из виденных миром композиторов, не ведает никто. Что же до остального, так, судя по всему, Констанце не составило большого труда уплатить 4 флорина и 36 крон приходского сбора, так же как 4 флорина 20 крон церковного сбора — и даже 3 гульдена за то, чтобы тело композитора перевезли из кафедрального собора Св. Стефана на кладбище. Наверное, то были похороны, к которым в те времена относилось обозначение «по третьему классу», однако назвать их нищенскими значило бы ввести читателя в заблуждение, и не самое малое. И строго говоря, лучшее подтверждение сказанного дает список оставшегося после смерти Моцарта содержимого его платяного шкафа. На реестр оставленных скончавшимся нищим отрепьев он далеко не похож, скорее уж на данное телерепортером описание гостей, собравшихся на один из приемов Элтона Джона:
1 камзол выходной, суконный черный, с манчестерским жилетом
1 такой же синий
1 такой же красный
1 такой же желто-бежевый
1 такой же коричневого атласа, расшитого шелком, с панталонами
1 полный костюм черного сукна
1 пальто цвета мышиного
1 такое же из более легкого материала
1 камзол синий, отделанный мехом
1 такой же, с меховой оторочкой
4 жилета разных, 9 панталон разных, 2 шляпы простые, 3 пары сапог, 3 пары туфель
9 чулок шелковых
9 сорочек
4 шейных платка, 1 ночной колпак, 18 платков носовых
8 панталон нижних, 2 ночные сорочки и еще
5 пар чулок
Н-да. Ничего себе нищий. Думаю, целые поколения людей с куда большим удовольствием верили стилизованной романтической версии происшедшего, чем подлинной, правдивой картине.
Да как бы там ни было, оно и неважно. Все кончено. Мы услышали последнюю симфонию Моцарта, его последнюю оперу и, конечно, его последний вздох. Великого человека не стало. Амадея — то есть, буквально, «любимца богов». И больше мир такого никогда не увидит. И что теперь? Где мы? Кто тут еще остался? Что происходит в этом довольно кровавом скопище войн, именуемом миром? Ладно, давайте посмотрим, удастся ли нам это выяснить.
Я хочу отступить от смерти Моцарта на пять лет — в 1796– й, — но перед этим заполнить, с нашего дозволения, образовавшуюся брешь.
Жить в такие времена — значит хорошо понимать смысл слова «революция», хотя, может быть, и не всегда знать, как оно пишется. Революция повсюду, — Троцкому это, пожалуй, понравилось бы. То же и республики. Они теперь вроде новых черных. Каждому вынь да положь собственную. Если начало 1970-х было, согласно великому философу сэру Джеймсу Савилу [*] , эрой поездов, то теперь у нас эра республик. Французская республика, Римская республика, Леманская республика, э-э… м-не… как ее… Гельветическая республика, Цизальпинская республика… все как одна… настоящие, на 100 процентов кошерные республики.
*
Джеймс Савил (р. 1926) — английский актер. (Примеч. переводчика).
Большой хит 1792-го, «Марсельеза» мсье Руже де Лиля еще продолжает пользоваться популярностью, даром что Парижская коммуна уже и явилась, и удалилась, а с нею вместе и кое-кто из видных деятелей революции особой, французской закваски: головы Дантона, Демулена, Робеспьера — всем им, заодно с головами Людовика XVI и Марии Антуанетты, пришлось познакомиться с ощущениями выбранной на ужин курицы.
А войны — как у нас с войнами? Ну что же, Франция затеяла войну с Пруссией и Австрией… э-э, ах да, и Сардинией. А чего ж не повоевать? По-моему, так: если где чего еще шевелится, объяви ему войну, и дело с концом. Со своей стороны, Священная Римская империя объявила войну Франции, а Испания вот только сию минуту объявила войну Великобритании — и ведь перед самым концом тайма, впрочем, оно и понятно, Испания же! Вообще-то, к выходу на линию «объявления войны» она всегда малость опаздывает, Испания то есть. Ладно, еще увидимся. Стало быть, в этом году — 1796-м, не забывайте, — кубок Жюля Риме за военные заслуги достался Франции, которая победила в войнах с Италией, Австрией, Уортингом и Миланом. Насчет Уортинга, честно скажу, я не уверен, как-нибудь надо будет все-таки навести в моих записях порядок.
В мире более-менее ненасильственном все, на что ни взгляни, развивается семимильными шагами. Мы получили новую книгу маркиза де Сада, названную довольно пикантно: «Философия спальни». Даже и представить себе не могу, о чем она. Кроме того, в Англии зажглись первые газовые фонари, а светоч Джошуа Рейнолдса [*] , напротив, угас, и кто-то, проплывавший неподалеку от Новой Зеландии, ненароком открыл… минуточку, как же они называются-то?..
…острова Кермадек.
*
Выдающийся английский живописец. (Примеч. переводчика).