Непорочная
Шрифт:
Однако запал сходит на нет, когда я замечаю, как Ванесса пытается натянуть майку на округлившийся живот. От шока пропадает речь. Замираю с открытым ртом в коридоре, глядя, как помощница испуганно от меня шарахается.
— На опухоль живота это мало похоже, — наконец выговариваю я, все еще находясь в состоянии сильного шока. — Какой месяц? Хотя… — Задумываюсь. — Шестой? Нехило. И когда ты собиралась рассказать? — От злости сжимаю кулаки.
Ярость затапливает. Когда сходит первая волна потрясения, тут же захлестывает второй. От слов Ванессы.
— Надо уметь
— То есть твоя беременность имеет ко мне прямое отношение, но меня не касается? Как же это так выходит?
— А вот так! Ты был увлечен другими делами. И точно был бы против этого ребенка. А я не позволю ему навредить, ясно?
— Ясно... — Даже удивительно, что говорю я спокойно, потому что на деле хочется свернуть Ванессе шею.
Дура! Неужели не понимает, какие это риски и уязвимость? Особенно сейчас. И особенно с моей поганой наследственностью.
— Я полагаю, никто не в курсе?
— Пока удавалось держать беременность в секрете ото всех.
— Так когда ты собиралась мне рассказать? — повторяю свой вопрос, который остался без ответа.
— Я не собиралась... Может, после родов. А может, и после них ничего бы тебе не сказала. Ты же как свихнулся на своей новой подстилке...
— Ванесса, ты вроде не была дурой. Никогда. Или это со всеми беременными происходит?
— Я вообще-то рассчитывала услышать как минимум поздравления, а не гадости в свой адрес. На восторги не претендую, но... это твой ребенок. Твой, Леон. А у тебя такой вид… — Она осекается, смаргивая слезы.
Никогда не задумывался о детях. Тем более, что сделаю ребенка по пьяни. Я с опаской относился к случайным связям, но с Ванессой расслабился... И вот к чему это привело.
Так, надо успокоиться. И подумать. Еще пару недель назад я искренне считал, что быть хуже ситуация уже не может. Оказалось, сильно заблуждался.
— Как та девочка? Не наигрался еще? — не без ехидства в голосе интересуется Ванесса.
Я смотрю на ее живот. Не верится, что это правда. Поднимаю глаза к бледному лицу помощницы. Беременные обычно поправляются, а здесь обратная ситуация. Не все гладко со здоровьем?
— Что с анализами?
— Более-менее нормально. Выношу и рожу. Хотя мне бы, конечно, следовало лет так пять назад заняться вопросом деторождения.
— А у ребенка?
— Тоже все хорошо. Жить будет.
На душе становится тяжело. Будто кто-то придавил огромной бетонной плитой. Разве так все должно быть?
— Почему ты со мной разговариваешь как с врагом?
— А как я должна с тобой говорить?
— Мы работаем вместе много лет, вплотную. Я всегда и во всем помогал.
— Помогал. Пока эту девку не встретил. На которую у тебя всего лишь стоит. Но, после того как мы устраним ее отца, она к себе даже не подпустит, будь уверен. А с тобой у нас могла бы быть семья. Крепкая, настоящая, где ты бы чувствовал себя в безопасности. Такие, как я, не предают, и ты это прекрасно знаешь. Как и то, что каждая из нас будет на своей чаше весов. Так что решай, на чем сконцентрировать
Истерики и Ванесса — не совместимы, и ее поведение совсем не укладывается в голове. Как и то, что я стану отцом. Причем, судя по моим расчетам, уже очень скоро. Что со всем этим делать и как быть — непонятно. И вероятно, не мне одному, раз помощница так взвинчена и неадекватно реагирует.
Прохожу на кухню и щелкаю кнопкой чайника.
— Садись, — указываю Ванессе на стул.
Хоть кто-то сейчас должен сохранять здравый рассудок.
Я делаю некрепкий чай, как она любит, и ставлю перед ней чашку. Опять смотрю на ее живот. В котором мой ребенок. Уму непостижимо... Я и дети…
— Анализы можно посмотреть?
— Хочешь убедиться, не накладной ли он? Не накладной! — Она задирает майку, берет мою руку и прикладывает к животу.
Дергаюсь от неожиданности, но ладонь не убираю.
— Все, — чуть ли не плачет Ванесса и отталкивает меня.
Поднимается со стула и идет в спальню. Возвращается с пачкой документов.
Пробегаюсь по ним глазами. С Ванессой и девочкой все в относительном порядке.
Девочка. Дочь. Пиздец…
Все дела отходят на второй план, как и цель моего приезда сюда. Словно по затылку хорошо так огрели. Хер его знает, что теперь со всем этим делать. Понятно, что рожать и воспитывать. Но до этой мысли надо еще как-то дойти. Нельзя же так нокаутировать. И монстра из меня делать тоже не нужно.
— Может, что-нибудь скажешь? Выдашь хоть какую-то эмоцию? Невозможно смотреть на твое хладнокровие! И так всегда, во всем. Хотя нет. Один раз было. Совсем недавно, когда я, видите ли, подвергла опасности твой трофей! Лучше бы эта девка попала в руки Маршалла! Зачем ты ее спас?
Где-то в глубине души я даже рад, что Ванесса беременна и у них с девочкой нет существенных отклонений в здоровье. На этом радости заканчиваются. Потому что начинаются трудности.
— Ты получила, что хотела. Своего ребенка я не брошу, но вместе мы с тобой не будем, хотя в какой-то степени станем семьей.
— В какой-то? Нет, не подходит. Либо все, либо ничего.
— Так не получится.
Ванесса поджимает губы, молчит какое-то время. Ее трясет от эмоций.
— Ты знаешь… А со мной теперь тоже не получится. — Она закрывает живот руками. — Я поняла одну важную истину: нельзя оставаться там, где тебе плохо. Этo про людей, про работу, про города. Вообще про все. Но иногда приходится. И это затягивается на месяцы. В моем случае — на годы. Я всегда была рядом, на подхвате. Умная, красивая, готовая на все ради тебя. Я и сейчас готова, но свои условия озвучила. Либо все, либо ничего.