Непознанный мир веры
Шрифт:
Он шел с совершенно определенной целью — проверить, нет ли кого под мостом. И вдруг он на своих высоких каблуках поскользнулся и на четвереньках пополз задом от меня на противоположный берег. А когда он пересек эту речушку и сапоги снова вышли на снег, где не было скользко, я успел перебраться за другой столб. Я верую не потому, что тогда спасся, я веровал и раньше, когда еще никто не шел ко мне с парабеллумом в руке. Вот другой пример, может быть, дешево-иллюстративный, тем не менее. До войны я жил у тетки, мне было шесть лет, в какой- то праздник она дала мне 30 рублей: «Пойди в церковь, отдай на храм». 30 рублей! Я помню, они были такие длинные, красненькие. Я не знал тогда, что существовали 30 сребреников, и тетка, хотя и верующая, этого не знала, Библию тогда нельзя
Вия (в крещении Елизавета) Артмане
(1929–2008),
латвийская актриса театра и кино,
народная артистка СССР:
— От общения с русскими я преобразилась. У русских открытая душа, уникальное восприятие человека. Латыши другие. Русские очень близки мне, несколько лет назад я даже приняла Православие.
Когда становится трудно, я иду в церковь и говорю духовному отцу: «Помогите, у меня злость возникла внутри». — «На кого?» — «Да на всех». Он говорит: «Помолись». И я молюсь, и мне очень помогает.
Никита Михалков,
режиссер, народный артист РСФСР
— Мама никогда не вступала в партию, всегда ходила в храм, у нее был духовник, дома висели иконы. Если возникали вопросы, отец говорил начальству: «Ну что вы хотите, она 1903 года рождения, пожилой человек». Благодаря маме исповедь и причастие для меня были естественной частью жизни, хотя головой я понимал, что это редчайшее исключение, и был очень осторожен.
Для меня Православие как таковое, культура исповеди и причастия были органичны. У большинства моих со- временников подобного опыта не было. И теперь, когда сброшены оковы и люди приходят в храм, многим не так просто обрести себя. Я убежден, что те, кто пришли и не отступили, кто вопреки возрасту, вопреки всему воспитанию пытаются воспринять и воспринимают истинные ценности русского Православия, это люди, совершившие серьезный подвиг. Когда у тебя есть внутреннее ощущение, что ты находишься под сенью веры, которая была основополагающей силой жизни и духа для сотен поколений, живущих и живших на этой земле, тебе это должно давать энергию. И я свято верю, что любой человек, пытаясь понять, кто он и откуда, неизбежно придет к вере. Ведь на вопрос «как жить?» ты можешь получить ответ только задав себе вопрос «зачем?» Не раньше. Росток веры все равно пробьется сквозь бетон неверия. Я в этом убежден.
Владислав Третьяк,
заслуженный мастер спорта, десятикратный чемпион мира по хоккею,
первый заместитель председателя Комитета Госдумы по физической культуре и спорту
— До сих пор почему-то все считают, что я железный человек, у которого нет нервов. Нет — просто всегда был целеустремленным и всегда обращался к Богу перед любым испытанием, просил помочь… И для меня нет вопроса, надо ли общаться
Я считаю, разговор со священнослужителями на пользу каждому. Если со Христа брать пример, следовать Его заповедям, то можно изменить жизнь — и даже не свою лично, а целой страны. А кумиры — в спорте, в искусстве — не способны повести за собой. Только Христос, только христианская Церковь. И мне кажется, люди известные, публичные — им необходимо иметь духовников.
И веру свою таить незачем. Вот не так давно Яромир Ягр (он капитан чешской хоккейной сборной, национальный кумир этой страны и притом православный человек), когда был в Питере, сразу зашел в храм, поговорил с батюшкой. И все время, пока его «Авангард» играл в Кубке европейских чемпионов, он ходил в церковь, располагавшуюся рядом с гостиницей, молился… Кстати, его команда победила в турнире. Яромир сам со мною этим поделился. И я не вижу причин, зачем он должен был это скрывать. Конечно же, вера должна быть в душе, но также необходимо показать, что ее нельзя стыдиться.
Ирина Купченко,
народная артистка РСФСР
— Человек всегда грешил, но он знал, что такое грех, он скрывал его, он старался исправиться. А сегодня то, что всегда считалось грехом, воспринимается нормой. Вот в чем ужас…
«Что такое хорошо и что такое плохо?» Дети часто задают этот вопрос, а родители не знают что ответить. Нравится это кому-то или нет, но единственный, кто может ответить, это Церковь.
Екатерина Васильева,
народная артистка РСФСР
— Нужно хотя бы один раз в жизни понять, что Господь ради меня пришел, ради меня все претерпел, чтобы я наследовал жизнь вечную, и что жизнь мне отпущена коротенькая. И либо я с Ним, либо я против Него.
А интеллигенция все разводит всякие бесконечные философские споры. Но мы же русские люди, у нас нет ничего, кроме Христа, и никогда ничего не было, кроме Него. Христос всегда держал нашу страну, Он ее ведет. И если вы не с Христом, тогда у вас нет корней, тогда у вас ничего нет, тогда зачем вы вообще живете в этой стране?
Ее единственная суть и смысл — Православие. Это ее предназначение, задача, ее культура, фундамент. И если вы не стоите на этом камне, а бегаете вокруг него, вы погибнете. Вне Христа вы погибнете, потому что мир спасет красота Христа. А все остальное неважно, все остальное прилагается — всякие нац- проекты, деньги, машины, вообще жизнь человеческая. Все это тленно и уязвимо, сегодня есть, а завтра нет. А есть Христос, есть Церковь, где можно причащаться Его Тела и Крови, где можно наследовать жизнь вечную. …Знаете, многие люди раньше, когда Россия была страной верующей, отвечали на вопрос: «Кто вы?» — «Я — православный христианин». Это суть человека и сверхценность. Если брать по такому счету, то на вопрос: «Кто я такая?» — я отвечу: «Мать священника». Это в моем биографическом ряду — вершина, и не моя заслуга, а дарованная Господом благодать.
Сейчас, подходя к концу своей жизни, я понимаю, что человек свободный — это только верующий человек. Свобода — это результат того, что человек становится независимым от светских привычек и условностей. Человек свободен в Боге и во Христе. Это очень просто, а прийти к этому очень сложно. Свободный человек старается отказаться от тщеславия, от мирской славы. Это невероятно трудно, но именно к такой свободе я стремлюсь. Не думаю, что я в молодости ею обладала.