Непозволительно отважный

Белитц Беттина

– Этим он хочет показать тебе, что замёрз, - придумала я на ходу не особо хорошо. Сердан сделал ещё один шаг в сторону Леандера.

– Почему он тогда просто не скажет этого? Он меня понимает? Он что, не говорит по-немецки?

– Сердан пожалуйста, у нас для этого нет времени. Ему нельзя оставаться долго здесь на улице, это слишком рискованно. Пусть он сядет позади тебя, и отвези его в школу и жди меня там, я приеду позже на велосипеде.

Со скептичным бормотанием Сердан исчез под своим шлемом, дал Леандеру указание, залезать позади

него, но вместо того, чтобы держаться сзади руками за багажник, тот как утопающий вцепился в Сердана. Я ещё только увидела, как Сердан качая головой, нажал на стартер и умчался.

Мой велосипед после школы я прицепила в небольшом переулке к фонарному столбу; не прошло и минуты, а я уже гналась за Серданом, сверкая пятками. Но внезапно он без предупреждения остановился посреди улицы, подождал, пока я не оказалась рядом с ним, открыл козырёк своего шлема и уставился на меня, сверкая взглядом.

– Прежде чем я доведу это дело до конца, мне нужно кое-что знать, Люси. Это ... это твой парень? Ты его любишь?

– Чёрт ..., - прошептала я и смотрела везде, только не на Леандера и не на Сердана.
– И что это теперь будет?

– Я не сдвинусь дальше с места, если ты не ответишь мне. И я ожидаю честного ответа. А не заиканий.

Я провела кончиком языка по клыкам, и внезапно во рту у меня больше не осталось слюней. Я чувствовала себя загнанной в угол. Как правило, я бы не стала с этим мириться. Но Леандеру нельзя дольше, чем необходимо оставаться на этом холоде. Я должна была ответить.

– Да. Да, я люблю его.
– Я увидела, как по телу Леандера прошла дрожь - из-за холода или из-за моего признания?

– Хорошо, - ответил Сердан тихо и это прозвучало совсем не так, будто он считал это хорошо.
– Тогда представь себе, я приведу завтра мою девушку. Что будешь чувствовать ты, хм?

– У тебя есть девушка?

– Нету, - ответил Сердан сурово, почти что осуждающе, как будто я была в этом виновата.
– Но когда-нибудь она у меня будет. Представь, я приведу её, и ты будешь смотреть на то, как я её целую. Как ты будишь себя чувствовать?

– Глупо, - призналась я после небольшой паузы.
– Очень глупо.
– Но он был прав. Когда-нибудь у него появится девушка. Видимая девушка, которую можно показать и которая уж точно не будет находиться здесь нелегально. Ах, у всех троих ребят придёт такой день, возможно уже скоро. Но с Серданом будет само сложно наблюдать за ним при этом. Я думаю, я возненавижу её.

– Хорошо, - сказал Сердан ещё раз.
– Так я чувствую себя сейчас, когда волочу твоего нелегала по ночи и понимаю, как сильно ты к нему привязана. Это глупо. И так будет всегда, всю нашу жизнь. Мы были первыми. Пусть твой нелегал спокойно об этом узнает, если понимает по-немецки.

Я сглотнула, и у меня вдруг появилось желание, снова заплакать. Да, мы были первыми. От Сердана я получила мой самый первый поцелуй.

Я не думала об этом, но теперь, когда он сказал это вслух, я знала, что никогда не смогу смотреть на

него расслабленно, когда он будет обнимать другую девушку. Это всегда будет тревожить меня, как плохо заживший укус камора, который даже спустя недели всё ещё чешется и колется.

Не говоря больше ни слова, Сердан закрыл свой козырёк, отвернулся от меня и поехал дальше. Когда я догнала его возле школы, моя майка прилипла к спине, и я чувствовала, как совсем недавно заживший перелом пульсирует.

Леандер закачался, после того, как слез с мопеда. Сердан должно быть думал, что он пьян или принял наркотики, но ничего об этом не сказал. Я незаметно поддерживала Леандера, когда мы склонившись обходили школьный двор и я открывала заднюю дверь старого спортивного зала, который к счастью выходил на улицу.

Мы не включили свет, а вслепую пробирались вдоль узкого коридора, пока не достигли женской учительской раздевалки. И здесь тоже ключ подошёл.

Заскрипев, дверь открылась и я увидела, даже в темноте, что лежанка для пострадавших, не смотря на повреждение водой, осталась здесь. В ногах лежало сложенное, серое одеяло, которое будет царапаться, но достаточно согревать Леандера.

– Что теперь?
– Постепенно я могла различать всё больше деталей - также то, что Сердан не удовлетвориться подручными услугами. Его глаза впились изучающе, как всегда в мои.

Леандер тем временем залез на лежанку и поджал ноги. Ему должно быть было ужасно холодно. Одним привычным движением я развернула одеяло и набросила на его тело.

Я так часто делала это в прошедшие дни, что движение было уже скорее рефлексом, чем сознательным действием.

– Почему он молчит?
– Сердан указал большим пальцем на закутанного Леандера. Что мне ответить? Что Леандер, как правило, говорил слишком много, но что его, к сожалению, никто не мог слышать, кроме меня?

– Он ... он болен.

– Это я заметил. У него температура, Люси. Мне казалось, будто у меня за спиной грелка. Но ведь не смотря на это он всё равно мог бы и поговорить, верно?

Я страдальчески вздохнула.

– Значит, он не хочет! Ему нельзя. Нельзя, чтобы его узнали.

– Французский нелегал. Подожди ...
– Сердану пришла на ум идея.
– Он вовсе не француз?

А иммигрант из Африки? Алжира? Туниса? Чёрный, которого не приняли во Франции - или который натворил какое-нибудь дерьмо? И поэтому ему пришлось бежать?

Леандер начал громко и булькая дышать. Ему срочно нужно убрать маску против холода с лица - ему ведь уже даже так было тяжело вдыхать! Обоими руками я попыталась вытолкать Сердана из комнаты, но он стоял как скала.

– Я не могу тебе этого сказать. Сожалею, но нельзя. Я ...

– А с меня достаточно этой вечной шарманки. Не могу, не могу, не могу. Мне спросить у него? Сделаю с удовольствием. Потому что я - могу.

Сердан был на грани того, чтобы отодвинуть меня в сторону и допросить Леандера, чьё булькающее дыхание звучало всё более зловеще.