Непреодолимые обстоятельства

Добрынина Елена

— Да я уехала почти сразу. Даже не танцевала толком.

— Почему? — Танька недоумевала. — Обидел тебя кто? Так Катьке бы сказала, она б твоих обидчиков, как тузик порвала.

Лелька прыснула, представляя, как долговязая, вертлявая и худосочная Катюха даёт леща Дато и выдирает патлы шикарной блондинке. Эта может. Рыдать совсем расхотелось.

Танька хохотнула ей в тон. Но спросила снова:

— Так что такое случилось?

— Просто там был Он. — Лелька подняла на сестру заплаканные глаза.

Одна бровь на лице Таньки поползла вверх:

—

О! Наша Олюшка влюбилась. И вы поссорились?

Лелька потупилась.

— Нет. Точнее да, но не с ним, а с его другом. Он издевался. Помнишь, я рассказывала, как в Ягуар въехала на самокате?

— Помню, — кивнула сестра. — чудо-юдо, ты, Лелька. Только причём тут это?

— Это машина его друга. И он на меня нападает.

— Да и тьфу на него. А "твой"-то чего?

— Он не мой. — Констатировала Лелька с грустью. — Сказал другу, чтобы рот закрыл. Но я ушла, сбежала. Не хотела больше слушать, что я толстая корова.

— Ну, какая ты корова, а? — Танька возмутилась. — Наплюй и разотри! Если это — твой человек, он найдёт тебя. А если нет, то так тому и быть, переживешь. Андрюшу пережили, и это переживем. Согласна?

В словах сестры была истина, даже мудрость. И хоть Танюха, со своей сложной судьбой матери-одиночки не сильно походила на философа, сейчас она говорила правду.

— Ты завтра на пробежку пойдёшь? — Лелька утвердительно кивнула. — Ну, вот и давай спать. Слезами горю не поможешь, а тренировку свою проспишь. Раз уже не удалось поплясать, так хоть выспишься.

Танька, зевая, поцеловала Лельку в висок и вышла.

Лелька сняла своё маленькое чёрное платье, развесила его на стуле, стянула колготки, которые только выбросить, и облачилась в пижаму. Хорошо! Всё-таки у неё отличная семья, хотя иногда они её жутко бесят, когда читают нотации или пристают с едой. Но как же она любит и маму, и Таньку, и вредного Вадюху. И даже Катьку любит, решила Лелька, засыпая, хотя эта мамзель ещё получит от Ольки по первое число.

***

Летний рассвет торопился. До восхода солнца ещё час, а уже светло. С восточной стороны пролегла на горизонте широкая полоса света. Летние рассветы, они такие. Вроде ещё ночь в разгаре, а день торопится начаться, прогнать ночь прочь.

Рус потянулся в своей постели. Вставать не хотелось. Это была первая мысль, которая проникла в его сознание после пробуждения по будильнику. В Питере, в городе вечных низких туч и проливного дождя он совсем отвык просыпаться так рано. Но следом за первой пришла другая мысль, поясняющая, ради чего этот подъём, и Рус бодро подскочил на кровати. Быстрый бодрящий душ, короткая молитва и кофе. И вот уже он готов, обувает кроссы, поправляет футболку, застегивает олимпийку.

Через полчаса он был на месте — на окраине серого спальника. Рядом на пассажирском сидении лежал небольшой букетик для Булки. Рус сначала хотел взять розы, ведь, все девчонки любят розы, но решил, что Лельке синие ирисы подходят куда больше.

С тревогой глядя на знакомое окошко на шестом этаже,

он ждал, а вдруг она не дома? Ну нет, отогнал от себя эту мысль, не может быть. А вдруг решит сделать себе выходной, заленится, решит, что больше ей не нужны занятия? Могло быть всё, что угодно. А он, как дурак, сидит и пялится в окно. Одна радость, если что, о его позоре никто не узнаёт. Словно в ответ его смятенным чувствам и ожиданию темнота в квадрате окна вдруг дёрнулась и рассеялась от света обыкновенной электрической лампочки — Лелька проснулась. Да!

Рус шустро выбрался из машины и направился к подъезду, зажимая в руках букет. Спустя десять минут дверь отворилась, противно пиликая, и на крыльце появилась заспанная Лелька.

***

Будильник ударил по голове словно кто-то бил в набат. Как же не хочется вставать. Да и ради чего? Лелька тут же себя одернула: ради себя! Я должна для себя. Чтобы разорвать сонный плен постели, она резко села на кровати. За окном светлел край неба. Вообще солнце в Олькиной комнате было с обеда и до заката, но летом даже с её стороны ранним утром было видно посветлевшее небо. Раньше она об этом и не догадывалась, ведь, впервые девушка вставала по утрам так рано. Что ж, пора!

Босыми ногами она прошлепала в ванную и оттуда на кухню. Щелкнула выключателем. За эти почти два месяца так привыкла пить тёплую воду с утра, что это стало ежедневным ритуалом. Нажала на кнопку электрочайника и ушла одеваться. Форма старенькая — лосины, ставшие ей великоватыми и вытянутая футболка, зато любимая и приятная к телу. Стакан воды, скакалку в карман, на ноги кроссы и тихонько выбраться из квартиры, чтобы не разбудить домочадцев.

Лифт приехал быстро, увозя Лельку вниз. Двери подъезда одни, вторые и вот уже утро пахнуло на неё свежестью. На улице ни души. Хотя… Лелька напряглась. У подъезда стоял человек, прямо у самого крыльца. Она даже испугалась на миг. А потом поняла, что человеком этим был сам Аполлон.

Рус стоял у крыльца с букетом ирисов и улыбался своей сногсшибательной улыбкой. Лелька округлила глаза, окончательно просыпаясь. Да ну! Не может быть! Это было как в сказке. Нет, круче, чем в сказке! Он стоял с букетом тёмно-синих ирисов и улыбался ей. А она… Растрепанная, с наспех заплетенными косами, без косметики, в старенькой футболке и болтающихся на похудевшей заднице лосинах. Кошмар! О такой ли сказке она мечтала?

— Доброе утро! Думал, ты уже не выйдешь.

Лелька зажала ладошкой рот в немом удивлении.

— Откуда ты… Вы знаете, что я занимаюсь по утрам?

И словно догадавшись, сама же и ответила на свой вопрос.

— Так это вы за мной следили?

— Давай уже на "ты". — В янтарных глазах плескались смешинки. Рус протянул Лельке букет ирисов.

Это было приятно. Безумно приятно, учитывая обстоятельства предыдущего вечера. Сердце Лельки ликовало, душа пела. Она бы и в пляс пустилась от состояния восторга, что охватило её. Но она только взяла цветы и опустила в букет нос, внюхиваясь.