Непреодолимые обстоятельства

Добрынина Елена

— Тут полотенце и халат. У меня нет женской косметики, но думаю, один раз можно без неё обойтись. В шкафу есть новые зубные щетки. — Распорядился Рус. В голосе его Лелька услышала заботливость и нежность.

— Спасибо. Я быстро.

— Сколько хочешь. Я пока кофе сварю. Тебе с молоком?

— Угу, — кивнула Лелька.

Они общались уже месяц и конечно, он заметил, что она никогда не пьет черный кофе. Обязательно с молоком или сливками, если нет возможности взять латте.

Как же хорошо, что Рус её защитил. Представить страшно, что могло случиться, если бы он не пришёл. Волосы Лелька решила не мыть, собрала в тугой пучок на макушке, чтобы не намочить. Горячие капли воды стекали по её лицу, плечам, смывая неприятные

воспоминания сегодняшнего вечера.

С каждой минутой, проведённой под упругими струями горячей воды, тягостные ощущения отступали. Лелька подумала о том, что вовсе не так она представляла их первый совместный вечер, но уж что вышло. А что теперь? Вдруг он решил, что она тоже была не прочь отдаться Дато? Ну нет, вряд ли бы он тащил её к себе тогда. И все-таки странное ощущение. В голове Лельки сложился образ, каким должен был быть этот вечер. Она видела в своих фантазиях, что все будет как в фильмах — романтично и красиво. А вышло все совсем иначе. А теперь? Она в чужом халате, мягком и пушистым, правда, но это не тот наряд, который она выбрала специально для ресторана.

Может, они вообще выпьют кофе и, обсохнув, Лелька поедет домой. Может, так даже лучше? В этих смятенных чувствах, девушка и вышла из брутальный ванной комнаты.

По квартире плыл запах свежезаваренного кофе и Рус, все еще в своём белоснежные поло и джинсах, колдовал у кофемашины. Буднично, на автомате, он делал напиток себе и Лельке, а сам думал.

Зачем Дато нужно было цепляться к Булочке? Просто дружеская ревность или что-то большее? Может, Лелька нравится и ему? Ответов Рус не знал, но ситуация складывалась таким образом, что он должен был или отказаться от девчонки, или потерять друга. Выбор так себе. И самое печальное, что их разлад заметит отец и все друзья. Однако Дато переступил все границы. Это хорошо еще, что Лелька — простая и не злопамятная, а ведь, могла бы потребовать с друга деньги или еще какие-то компенсации. Рус усмехнулся, Марина бы точно воспользовалась ситуацией.

Уловил за спиной движение. Улыбка тронула его губы. Какая в сущности разница, как бы поступила блондинка, если сейчас за его спиной переминается с ноги на ногу та, о которой все его мысли столько времени?

— Так вкусно пахнет кофе. — Подала Лелька голос и Рус, растягивается удовольствие увидеть её в махровом банном халате, медленно повернулся к ней.

Лелька сделала шаг к нему.

— Как ты? — Спросил он, вглядываясь в выражение ее лица.

Глаза ее странно блестели и как будто стали темнее, не едва голубые, а чёткого голубого цвета, цвета неба, яркого и пронзительного. От волнения Булка немного закусила губу и даже не заметила этого своего жеста.

— Нормально все, в душе отогрелась. Спасибо за халат. — Несла Лелька какую-то чушь.

В голове её перепутались все мысли. Она начинала о чем-то думать и тут же перескакивала на другое. И вроде взрослая уже давно, 25 лет как живёт на свете, отчего же так волнительно? Почему же бросает в жар от того, как Рус смотрит на неё? Отчего трясутся ноги? Лелька считала себя вполне опытной женщиной, но Катька бы рассмеялась на эти ее заявления. Подруга искренне считала, что Андрюшенька — сплошное недоразумение и секс с ним тоже. Но так давно это было, так глупо сейчас сравнение тех ощущений и этих, что смущение накрывает волной. А он уже подходит, притягивает к себе, стягивает резинку, которая держит волосы в узле.

Русый шёлк рассыпается по плечам, и Лелька замирает, глядя Рустему в глаза. Смотрит прямо, смотрит с доверием.

— Так давно хотел распустить их. — Шепчет ей Рус и целует.

Лелька закрывает глаза и чувства затапливают её. Каждое прикосновение, каждый поцелуй рождает миллиард мурашек, обжигает. Он запускает руку в её тяжёлые волосы, ведёт к затылку, целует горячее, глубже и она совсем теряется, плавится и тает в его руках, под его пальцами.

Она не замечает

даже, как оказывается на его руках, как он переносит её в спальню. Закрытые глаза, прохладная ткань постели, его губы везде, где только можно и нельзя. Что-то происходит с ней, и вот уже нежные прикосновения Руса не только приятны, они рождают в ней вихрь, лавину обжигающих ощущений. Ей и самой уже хочется дойти до конца. Желание закручивается в тугой узел внизу живота. Но Рус не спешит, наблюдая за ней. Ему нравятся эти метаморфозы. Лелька дышит шумно, с придыханием, реагирует на каждую ласку так естественно, что заводит его еще больше. Куда уж больше, кажется? Почти два месяца он ждал, но он не жалеет о том. В награду он получил невероятную, космическую, фантастическую женщину. Он уже понял это, нужно было просто пробудить в ней весь спектр чувств, чтобы она раскрылась. Превращение куколки в бабочку. Он вдруг понял, что она идеальна для него — её нежная фарфоровая кожа, её упругая грудь, её круглые бедра и длинные ножки — все это его, все это превзошло все его ожидания. То, как она отдавалась ему, как дышала, как тянулась к нему, какой искренней была — все это было лишь для него.

И когда все нарастающее напряжение вдруг лопнуло, словно туго натянута струна, Булочка вдруг распахнула глаза, отдаваясь взрыву эмоций. И Рус совсем, окончательно и бесповоротно потерял голову…

… - Ты очень красивая, — говорил Рустем, любуясь нежным профилем Лельки. Провёл пальцем по прямому носику, коснулся маленькой, едва заметной родинки слева у носа, накрутил на палец тонкую прядку шелковистых волос.

— Да ну, — засмущалась девушка, — обычная я.

Нега затопила все её тело. Но если б только тело. И душа её порхала, вознося Лельку куда-то под небеса. Разве ж может быть так хорошо? Разве можно быть такой счастливой?

Глава 13. Мужчина всегда держит слово

В окна, большие, панорамные, заглядывала ночь и только яркие огни, видимые с высокого этажа, доказывали, что город не спит. Москва никогда не спит.

Лелька лежала на кровати. Рядом с ней устроился Рус. Он то играл с её волосами, рассыпавшимися рекой по белым простыням, то касался нежно-нежно, а то вдруг начинал щекотать, отчего Лелька хохотала и билась в его руках. Она жутко боялась щекотки.

Они выпили уже по две чашки кофе, съели какие-то нехитрые припасы из холодильника и болтали-болтали. Лелька делилась своими историями из жизни НИИ и вообще метеорологии. Рус подшучивал над ней на тему погоды и её прогнозирования, а Лелька смешно злилась и доказывала важность и нужность этой, по мнению Рустема, самой бесполезной службы в науке. Рус рассказывал ей об учебе в частной гимназии, а потом и в престижнейших универе, вспоминал детство.

— Тебе не было страшно? — Распахнув широко свои голубые, словно лёд горного озера, глаза воскликнула Лелька. — Как ты сам взобрался на эту гору?

Рус рассмеялся.

— Забираться было не страшно, страшнее было спускаться. — Он сидел перед ней с голым торсом, едва прикрытый простыней, и рассказывал о случае из своего детства. Глаза его затянуло поволокой, он словно был не здесь даже. — Ох, и задал же мне отец за то, что ослушался.

Рус словно вновь очутился в том дне, когда десятилетним мальчишкой впервые столкнулся с отцовским гневом за ослушание.

Погода в тот день стояла пасмурная. Серая туча, плотная и тяжелая, зацепилась за гору и повисла над ущельем, где раскинулось небольшое село. Здесь Рус проводил лето у бабушки. Здесь собиралась вся родня, множество его братьев и сестёр, родные и двоюродные. Слетались со всех городов, как птенцы к родному гнезду, чтобы повидаться, наговориться, решить семейные дела и проведать бабушку — статную еще женщину с копной еще черных волос обязательно покрытых, и деда, настоящего кавказского аксакала. Дед был строг и степенен и не терпел суеты. К нему часто обращались за советом, его уважали.