Непреодолимые обстоятельства
Шрифт:
— Здравствуйте. — Выдохнула она еще раз, едва живая от страха.
— Отец, это Ольга. — Представил её Рус.
— Да, да. — Словно отмахиваясь, произнёс Алимов-старший, не дав ему договорить и представить отца по имени-отчеству. — Пойдем, поговорим, сынок.
Лелька так и осталась стоять в проёме. Странное знакомство. Совсем не так она представляла себе их первую встречу. Даже слезы от обиды на глаза навернулись.
Рус вместе с отцом прошли в небольшую комнату рядом с гостиной. Рус называл её кабинетом и иногда, если совсем не было сил или просто не хотелось ехать по клиникам, работал из этого кабинета.
— Мы скоро. Подожди, ладно. — Девушке
Рус даже не стал закрывать дверь в кабинет. Подумал, что отец заехал решить кое-какие рабочие вопросы. Но он ошибался.
— Развлекаешься, пока меня нет? — Спросил Шамиль Давидович сурово.
Этот тон очень хорошо услышала Лелька. Она не хотела подслушивать, просто низковатый, властный голос звучал на все апартаменты. Закрой Рус двери, и она бы ничего не услышала. Но он не закрыл. А услышав, она уже не могла игнорировать разговор отца и сына.
— Ты же знаешь, отец, что эти слова обижают меня. Тебе ли не знать, что я, не покидая рук, прилагаю все силы для того, чтобы наше дело процветало.
— Прилагаешь, в свободное от развлечений время.
Это было несправедливо. Лелька закусила губу привычным, не заметным самой себе жестом, и прислушалась. Так всегда было, когда она волновалась.
Алимов старший тяжело вздохнул.
— Мать говорила тебе, что скоро приедут Хасановы? — Спросил он и Лельку прошиб холодный пот — не зря она чувствовала, что что-то с этим семейством не так.
— Говорила, но причём тут они? Они никак не относятся к нашему делу.
— Это тебе так кажется, сын. А между тем, через некоторое время они будут относиться к нашему делу так же, как сейчас относимся мы.
Лелька ничего не понимала в этих отсылках. Зато, похоже, прекрасно отца понял Рус.
— Прости мне мою дерзость, отец, но я не понимаю, зачем тебе это? Эта старая история, она уже давно не актуальна. Ни я, ни Амина не желают этого.
— А это не тебе решать, Рустем. Мы с Гаджи давно обо всем договорились. Ты же знаешь, у них с Хадижей много лет не было детей. А когда родились по благословению Аллаха две дочери, Гаджи был очень рад, но так и не дождался наследника. Соединив наши семьи, мы только укрепим семейные связи, улучив наши активы и породнился с моим лучшим другом. Не о том ли мы с ним мечтали многие годы?
— Но, отец! Я не знаю о Хасановых ничего кроме того, что это — друзья нашей семьи. Не думаешь ли ты, что при выборе — Рустем словно запнулся, — жены, нужно хотя бы узнать её получше?
Шамиль Давидович усмехнулся нехорошо:
— Не думаешь ли ты, что узнать получше, это то, в чем ты преуспел с этой юной девицей?
У Лельки ноги ватными стали. Это ведь, он о ней сейчас?
А Шамиль Давидович между тем продолжал:
— Мне достаточно, что я знаю отца Амины много лет, он друг моего детства, мой добрый друг. Она из приличной семьи и составит тебе отличную пару, родит наследников. Остальное меня мало интересует.
— А меня ты не хочешь спросить относительно невесты? Мое мнение не имеет значения? — Рус начинал закипать.
Он держался из последних сил, отцу нельзя перечить, родительское слово — закон, но то ли ему самому было противоестественно, что решают за него, то ли, Лелькино сердце сладостно затрепыхалось, чувства Рустема были отданы ей, но в этот раз, впервые, пожалуйста, за всю свою жизнь, Рустем позволил себе воспротивиться.
— Не смей повышать на меня голос! — Гаркнул Шамиль Давидович. — Твоё мнение важно для этой девчонки
— Но…
— Никаких «но»! Я больше не намерен это обсуждать! Завтра поедешь встречать Амину с семьей в аэропорт. В ближайшее время нужно будет нанести им визит. Гыз гёрме* можно пропустить, через пару недель зашлем сватов.
Рус промолчал, только сцепил зубы до скрежета. Лелька на кухне никак не могла прийти в себя. Сама не заметила, когда успела опуститься на высокий барный стул и подпереть спиной стену. В голове кружились мысли. Они напирали друг на друга, путались, сливались в одну кучу, а потом разбегались и Лелька не могла собрать их воедино. Получается Хасановы — друзья семьи. Гюнай говорила, что у них есть две дочери, одна из которых старшая Амина только-только закончила университет в Баку. И теперь они летят сюда, чтобы показать Алимовым свою красавицу-дочь?
Выходит, чтоб это — и есть то старое обещание? А как же она, Лелька? Разве может быть так, что в XXI веке, не сам человек решает, на ком ему жениться? Он не только слушает отца, который руководствуется старым, поросшим мхом обещанием, но и молчаливо это принимает? _____________
Гыз гёрме* — азербайджанский обряд «смотрин», когда родственники жениха (обычно по женской линии) собирают о будущей невесте всю информацию. Гыз гёрме является первым этапом в длительном свадебном обряде.
Глава 20. Так хочется верить
Мне бы взять, и тебе поверить
И упасть в эту бездну чувств,
И не важно будет ли берег,
Или я от всего отрекусь… (с) В. Фалеев
_______________
Отец ушёл так же стремительно, как появился на пороге. Дал указания, объявил свое решение и покинул дом. Решение это свалилось Рустему как снег на голову. Он, конечно, знал старую историю с дочерью Хасановых. В юности ему казалось это даже забавным и интригующим — приедет, приплывет, прилетит к нему, когда наступит срок, чудесная девушка с родной стороны. Она обязательно будет прелестной, послушной и воспитанной. И сыграют они свадьбу такую, что весь мир не видывал. А друзья будут ему завидовать.
Но чем старше наследник Алимовых становился, чем больше жил в Москве по законам общества, тем более глупой ему казалась идея жениться на незнакомой, но обещанной ему ещё в детстве девушке. Даже если она была и прелестной скромницей. Конечно, он никогда бы не женился без благословения отца и одобрения матери, но не думал, что дело примет настолько скверный оборот.
Рус пока не думал о свадьбе вообще. Он жил в удовольствие. С Лелькой было легко и весело. Он чувствовал, что стал для неё целым миром. Любил ли он её? Пока Рустем не мог ответить себе на этот вопрос. Ему нравилось дарить ей подарки, баловать, делать приятности, узнавать её все больше. Нравилось, как она смотрит на него, преданно, с обожанием. Но мысль о женитьбе не приходила ему в голову. Может быть, когда-нибудь. Им и так отлично. Он понимал, что когда-то этот вопрос встанет перед ним, непременно, но предпочитал решать проблемы по мере их поступления. Где-то в глубине души, на подсознании он, наверное, допускал мысль, что женится на Лельке, но понимание это было столь далеким, таким невесомым, что почти не тревожило его.