Непридуманные истории (сборник)
Шрифт:
– Это моя супруга Любовь Сергеевна и наши трое детей. Проходите, Андрей Николаевич, в дом, мойте руки и прошу к столу, там и поговорим.
Когда Андрей зашел в горницу, вся семья батюшки сидела, ожидая его, он тоже собирался присесть. Но тут все встали и, повернувшись к переднему углу с иконами, запели молитву. Андрей, уже было присевший, подскочил, как ужаленный, не зная, что ему делать, так и стоял вполоборота к иконам. Повернуться полностью к иконам он не решился. Ему казалось, что этим он как бы выразит свое участие в молитве, а это он меньше всего хотел показать. Краешком глаза он заметил,
Жена священника разлила по тарелкам куриный суп:
– Кушайте, Андрей Николаевич, вы ведь с дороги.
На десерт к чаю подали оладьи с медом. Андрей решился начать разговор.
– А как мне вас величать? – обратился он к священнику.
– Отчество у меня Петрович, но для простоты зовите, как это принято – отец Павел.
– Какой же вы мне отец, – улыбнулся Андрей, – мы с вами почти ровесники.
– А вы воспринимайте эту приставку к имени как некое звание у военных, например капитан, – засмеялся батюшка, – но, если вам все же неудобно, зовите Павел Петрович, мне все равно. Или лучше давайте на «ты», раз мы ровесники, и матушку Любу зовите просто Люба.
– Можно попробовать, – согласился Андрей.
– Вот и хорошо, Андрей, а теперь давай выкладывай, что бы хотела вызнать твоя любопытная корреспондентская душа…
– Да прежде всего хотелось бы знать, чем ты так напугал лектора и какой вопрос собирался ему задать?
– Не знаю, какой вопрос я бы ему задал, ведь это зависело от темы его лекции, а лекция, увы, не состоялась.
– Ну, если бы он, к примеру, стал говорить, что наука отрицает идею Бога?
– Тогда я бы спросил: какая конкретно наука отрицает Бога?
– К примеру, физика. Эта наука дает человеку реальную картину окружающего нас мира, и ни о каком Боге она не свидетельствует.
– Правильно ты говоришь, – согласился Павел, – физика может свидетельствовать только о физическом, материальном мире и о его законах, так как этот физический мир является единственным предметом ее изучения и ничего не может говорить о духовном мире и о его законах, ибо это не входит в пределы компетенции физики как науки. То же можно сказать и о других естественных науках.
Андрей надолго замолчал, не торопясь отхлебывая чай и обдумывая тупиковую ситуацию. Наконец он улыбнулся и торжественно сказал:
– Есть такая наука.
– Это какая же? – удивился отец Павел.
– Научный атеизм, – торжественно провозгласил Андрей.
– Боюсь разочаровать тебя, Андрей, но научный атеизм вовсе не является наукой по той простой причине, что он не имеет своего собственного положительного предмета.
– Как так не имеет предмета, – растерялся Андрей, – религия и является его предметом.
– Тогда это уже не научный атеизм, а религиоведение. Но оно изучает историю религиозных исканий человечества в его разных культурных проявлениях – и не более.
– Но научный атеизм говорит о Боге в отрицательном, конечно, значении.
– Бог может быть предметом изучения только богословия, но не атеизма, который держится на одном голом отрицании.
– Ну, хорошо, – сказал Андрей, – если атеизм не может доказать, что Бога нет, то может ли религия доказать, что Он есть?
– Тоже не может, – согласился отец Павел.
– Вот видишь, – торжествовал Андрей.
– Религия, Андрей, не доказывает бытие Бога, а показывает Его. Говорит о том, что Богу нужно верить. Если бы Бога можно было доказать, то это была бы уже не вера в Него, а знание. Но, в отличие от атеизма, у богословия есть веские аргументы в пользу бытия Бога.
– Это какие?
– Ну, например, если мы зададимся вопросом о первопричине нашего мира, то есть откуда взялся этот мир, то невольно приходим к умозаключению о Боге как Творце.
– Ерунда, – начал уже сердиться Андрей, – никто мира не творил, он сам себя сотворил.
– Интересно, кем бы я выглядел в твоих глазах, если бы на вопрос, кто испек эти оладьи, заявил, что никто их не пек, они сами испеклись. Тесто нечаянно упало в кислое молоко и, перемешавшись, стало прыгать на горячую сковородку. При этом учти, что оладьи – самое простейшее кулинарное блюдо, состоящее из трех-четырех компонентов. А ты говоришь, мир сам себя создал.
Отец Павел стал смеяться, Андрею тоже стало смешно от этого примера. Он, хохоча, взял оладушек с тарелки и серьезно его вопросил:
– Так ты сам себя испек? Ну так получай, – и, разорвав его пополам, обмакнул в мед и, отправив в рот, запил чаем. – Все, Павел, я окончательно запутался. Видно, нас недоучили в институте.
– Да те, кто вас там обучал, сами не могут разобраться толком в этих вопросах. Разум и логика к истинной вере привести не могут, а только могут дорогу к ней расчистить. Больше не будем сегодня о серьезных вещах. У нас, Андрей, после обеда намечено важное мероприятие, хочу матушку Любу на мотоцикле научить ездить.
– Да брось ты, Павел, зачем это мне? – засмущалась матушка.
– Как «зачем»? А вдруг у меня срочное дело, а тебе в это время в район надо съездить за чем-нибудь. Не спорь со мной, ездить на мотоцикле проще, чем на велосипеде.
Все опять встали из-за стола и пропели молитву. Андрей на этот раз стоял лицом к иконам, считая, что это не означает его участия в молитве, а лишь дань уважения к гостеприимным хозяевам дома. Мотоцикл был «Иж-Юпитер» с коляской. Отец Павел пояснил, что в его хозяйстве эта техника необходима. На машину у него нет средств, а на мотоцикле и сено из лесу корове можно привезти, и за продуктами в район съездить, и на рыбалку. Андрей разместился в коляске, отец Павел сел за руль, матушка Люба уселась сзади него. Пока выезжали из деревни, отец Павел, перекрикивая рев мотора, объяснял жене, как надо переключать скорости. За деревней они поменялись с матушкой местами. Та долго не могла тронуться с места, наконец поехала. Вначале ехали тихо, на первой скорости. Павел потребовал переключиться на вторую, а затем и на третью. На дороге попался камень, и матушка, не справившись с рулем, повернула в сторону, мотоцикл понесся под косогор к реке.