Неприкасаемый
Шрифт:
— Возможно, — последовал её единственный ответ.
Осторожно, не приближаясь слишком близко, я указал на её запястье. Тонкая серебряная цепочка с блестящей пластинкой в центре с единственным выгравированным словом.
— Кирнан. Вон, твоё имя на браслете.
На её губах появилась усмешка, когда она подняла браслет и потрясла им.
— Что ж, полагаю, твоё предположение верно. Не все красавчики — тупицы, верно, приятель?
— Кайл, — сказал я раздраженно. — Меня зовут Кайл. — Большую часть моей жизни у меня был номер. Но у меня есть имя. Хотелось, чтобы окружающие им пользовались.
— Я
Она практиковалась. Имитируя, по крайней мере, пару предметов в день. Становилось легче, и боль теперь была смехотворная, или так она утверждала, но всегда были несколько секунд колебаний. Я видел это в ее глазах. Страх. Память о годах боли, которая приходила с использованием ее способности. Я завидовал ее силе. Я видел, чего стоила имитация ей в начале, и, чтобы пройти через это, нужно было быть сильным человеком. Она была полна решимости укрепить свое тело, чтобы иметь дело с побочными эффектами. И, казалось, до сих пор это работало. Вчера она сымитировала что-то под названием «халапеньо» [1] в сырные палочки. Это было одна из лучших ее имитаций…
1
Халапеньо — средних размеров перец чили, который ценится за ощущения при его поедании от «тёплого» до «горячего».
Кирнан и я наблюдали, как края бумаги дернулись и свернулись. Спустя мгновение Дэз держала две одинаковые синие плитки. Она протянула их обе Кирнан.
— Вот черт! — воскликнула Кирнан. Она медленно встала с дивана и наклонилась, забирая у Дэз бумагу, ставшую плиткой. — Это какой-то клевый трюк.
Дэз улыбнулась.
— Это имеет свои преимущества… Так что насчет тебя?
Лицо Кирнан стало каменным.
— А что насчет меня?
Она тратила моё «время с Кайлом». Я решил, что будет лучше, если я стану тупо действовать.
— Ты знаешь, что такое Деназен, — сказал я. Если потребуется, я мог бы выбить это из нее, не причиняя серьезного вреда, конечно, и позвать кого-нибудь из отеля, чтобы приехать и забрать ее, но Дэз, должно быть, подумала бы, что это слишком экстремально. Она говорила, что иногда мне не хватало деликатности. Мне ее хватало. Просто я не видел в этом смысла. — Они идут. Сюда. И ты не захочешь быть поблизости, когда они придут. Они используют таких людей, как мы.
Её глаза сузились, но я смог увидеть, промелькнувшую в них искорку страха.
— Используют? Для чего? И каков твой багаж?
— Мой багаж? — Я столько всего еще не знаю, но люди не таскают сумок, выбираясь оттуда, где я был. Мне казалось, она должна была бы это знать. — У меня нет багажа.
Дэз подавила смешок, и я понял, что ошибся.
— Она спрашивает про то, что ты умеешь. Про твои способности.
Почему бы просто так и не сказать? Я был единственным, кого возмущало, что люди редко говорят то, что на самом деле подразумевают? Существовало выражение, употребляемое, когда собираешься спать, и еще одно, чтобы есть. Были высказывания, используемые, если ты хочешь покинуть какое-нибудь место или придти в него.
Кирнан и Дэз продолжали разговаривать, Дэз убеждала Кирнан уехать с нами, а Кирнан упиралась и отрицала, что вообще имела понятие, о чем мы говорим. Я слушал их несколько минут, но обнаружил, что мое внимание привлекло окно. То же тревожное чувство снова пробиралось по позвоночнику. Внезапно я не захотел там находиться.
— Я понимаю, что ты, наверное, не доверяешь нам, — начал я, возвращаясь в комнату. Дэз не была бы счастлива от моего вмешательства в переговоры, но мне здесь стало очень неуютно. Я хотел уйти. — Если кто и понимает недоверие, то это я. Но я понимаю, что тебе известно, кто такие Деназен. Их не взять так просто. Подумай о слове «монстр» и умножь его на тысячу. Они заберут у тебя все, не оставив ничего, кроме раковины, где обычно была твоя душа. Вот что они делают.
Дэз побледнела.
— Кайл…
Но я продолжал. Я не пытался испугать девчонку, просто был честен. Ей нужно знать в точности, во что она вляпывалась, если бы осталась здесь.
— Они будут морить тебя голодом, избивать и использовать всех и вся на этой земле, о ком ты заботишься, чтобы манипулировать тобой, заставлять делать то, что даже твое воображение не может постигнуть. Здесь ты больше не в безопасности. Тебе нужно забрать семью и покинуть это место.
Глаза Дэз широко распахнулись, а Кирнан просто пристально смотрела. На минуту я был уверен, что сделал все только хуже. Не отводя от меня глаз, Кирнан обошла стол, глубоко вдохнула… и исчезла.
Дэз подскочила.
— Что за…
Остался слабый контур (его нельзя было заметить, если действительно не искать) и каждый раз, когда она двигалась, он слегка мерцал. Кирнан засмеялась. Это был нервный звук, безо всякой бравады.
— Ну, да… Думаю, я как вы.
Дэз фыркнула:
— И ты думаешь, что мой трюк был классным? Это удивительно! О Боже мой. Подумай о возможностях…
Кирнан вновь появилась.
— Тут есть свои моменты, — сказала она, повторяя тем самым ранний комментарий Дэз.
— Становиться невидимкой — это самая классная способность из всех, что я видела, а, поверь мне, видела я много.
— Она не становится невидимой, — произнес я, поворачиваясь к девушке. — Это больше эффект камуфляжа, верно? Ты не была совсем необнаружимая. Я видел… кое-что.
Кирнан щелкнула пальцами на меня. Вспышка пурпурного. Даже ее ногти соответствовали внедорожнику у обочины.
— Вручи мальчику печеньку!
Сейчас совсем не время думать о еде. И где она их держит? В карманах? Они бы все раскрошились.
— Я не хочу печенья. Спасибо.
Подняв брови, она сморщила нос, должно быть, я оскорбил ее, не приняв предложения, и повернулась к Дэз.
— Я становлюсь вроде как прозрачной. Чем быстрее я двигаюсь, тем легче меня заметить. Когда я была ребенком, я не могла этого делать, пока не остановлюсь. Потом, становясь старше, появилось больше способностей к контролю.
Дэз кивнула.
— У меня тоже так. До недавнего времени имитация — так я это называю — доставляла мне жуткую боль.