Неприкасаемый
Шрифт:
— Возмутительно, — говорю я ему, вздыхая с облегчением, когда он выключает его как раз перед тем, как мы подходим к Лизе. — Эй, я всегда могу пригласить Люциса учиться здесь когда-нибудь, — поддразниваю я. — Мы с ним могли бы заниматься в уединении в спальне, пока ты…
— Продолжай в том же духе, — говорит Картер.
Я ухмыляюсь, ускоряясь, чтобы обнять его сзади. — Ты же знаешь, что я просто дразню тебя.
— Это все веселье и игры, пока я не испорчу чью-то жизнь, — полушутит он.
— Не смей. Он мой ассистент, он может отомстить за мои работы.
Он поворачивается, хватая
— Естественно, — говорю я, обвивая руками его шею и глядя на него снизу вверх. — Как я могу хотеть кого-то другого?
Он слабо улыбается и целует меня в губы, затем с гораздо большей силой шлепает меня по заднице. — Возьми пальто, чтобы мы могли уйти.
*
Я думаю, что Нью-Йорк прекрасен круглый год, но он особенно прекрасен во время рождественского сезона. Так как у нас есть билеты на восьмичасовое представление, и мы едем через весь город, Картер вызывает нам такси, когда мы выходим из квартиры. Однако когда мы покидаем Радио-Сити [Прим.: Мюзик-холл «Радио-сити» — театрально-концертный зал в Нью-Йорке] после шоу, мы уже достаточно близко, чтобы дойти до забронированного столика на ужин.
Взяв Картера за руку, пока мы идем по улице, я кладу голову ему на плечо и размышляю: — Мы должны покататься на коньках перед деревом, как мы делали это в прошлом году.
— Покатаемся, — уверяет он меня. — У меня запланировано целое юбилейное свидание, я просто жду, когда экзамены закончатся, чтобы ты не была так напряжена.
— Я не напряжена, — отрицаю я. — Есть так много информации, которую нужно запомнить. Я хочу хорошо закончить свой первый семестр, чтобы они не пожалели, что приняли меня.
Обхватив меня за плечи и притянув к себе, он говорит: — Никто не пожалеет, что принял тебя. Ты достаточно умна, чтобы быть здесь, даже без того, что мы подталкивали от твоего имени; тебе не нужно убивать себя учебой сейчас, когда ты здесь. Конец света не наступит, если у тебя не будет идеального среднего балла. Как только ты закончишь учебу и начнешь работать, уже не будет иметь значения, какой у тебя средний балл.
— Дело не только в моем среднем балле. Это важная информация, которую мне нужно будет узнать позже, в медицинском институте и во время практики.
— Некоторые из них. Остальное - наполнитель. Как часто, по-твоему, тебе нужно уметь цитировать Сократа [Прим.: Сократ — древнегреческий философ. Его учение разделило древнегреческую философию на «досократический» и «сократовский» периоды. В отличие от предшественников, которых интересовали вопросы сотворения космоса и всего сущего, Сократ стал изучать внутренний мир человека]? Тем не менее, ты провела всю прошлую ночь, забивая себе в голову древнегреческую философию. Там многолюдно, оставь место для того, что важно, и дай себе передышку.
— Может быть, у меня будет пациент, одержимый сократовским методом, и мои глубокие знания станут ключом к выяснению его проблем, — чопорно предлагаю я.
Картер улыбается и притягивает меня ближе, чтобы поцеловать в макушку. — Если это когда-нибудь случится, я проглочу свои слова. Но если этого не произойдет, по крайней мере, полегче на уроках пуха [Прим.: На уроках которые не имеют большого значения*].
В
Спустя годы я стану доктором Эллис и смогу помогать людям с их проблемами, одновременно занимаясь тем, что мне интересно. Это идеальная карьера для меня, и, поскольку отец Картера оплачивает мою учебу в бакалавриате, я не буду бояться каких-либо потенциальных долгов, которые я могу получить, получая степень доктора философии. Кроме того, Люцис на том же пути, и он уже сказал мне, что я могу работать ассистентом, пока я делаю свою дипломную работу.
Я не могу сдержать легкий вздох. Есть много повседневных вещей, из-за которых я могла бы сосредотачиваться, но, в конечном счете, в моей жизни так много всего происходит правильно, и я бы предпочла сосредоточиться на этом.
Слегка сжимая меня, Картер спрашивает: — К чему этот вздох?
— Я просто счастлива. Сейчас все так идеально. Даже этот снег, — добавляю я, протягивая руку, чтобы поймать несколько хрустальных снежинок на моей кашемировой перчатке. Глядя на него с улыбкой, я говорю ему: — Я люблю нашу жизнь.
— Я тоже.
Картер открывает передо мной тяжелую черную дверь, когда мы добираемся до фешенебельного стейк-хауса, где мы ужинаем. Это место принадлежит одному из его друзей, так что у нас есть постоянная бронь. Вдоль каждой стены входной бухты стоят черные сиденья с кожаной обивкой, и оба они полностью заполнены людьми. Картер кладет руку мне на поясницу и идет прямо к столу хостеса.
— Бронь на двоих. Картер Махони.
Хостес поднимает глаза, ее взгляд почти такой же острый, как линия ее подбородка, пока она не видит Картера, затем ее лицо смягчается в легкой улыбке. Она без всякого интереса бросает на меня взгляд. Я улыбаюсь ей, и она не удосуживается ответить, затем она сверяется со своим списком, не находит того, что ищет, и оглядывается на него. — Во сколько вы должны были быть здесь?
— Всякий раз, когда я появляюсь, — заявляет он с оттенком высокомерия, учитывая, что она отмахнулась от меня. — Другой список, милая.
Ее поза уже поразительна, но она напрягается от его тона. Перелистывая этот список, она сверяется с гораздо более коротким списком позади него. — А, вот оно. — Просматривая эксклюзивный список, она берет два меню и оставляет своё место пустовать. — Просто пойдёмте за мной, мистер Махони.
Хостес ведет нас через переполненный ресторан, мимо бара, усеянного хорошо одетыми женщинами и мужчинами в костюмах или, по крайней мере, в рубашках и галстуках, если они сняли пиджаки. Я не уверена, существует ли здесь фактический дресс-код или просто негласное понимание того, что нецивилизованно появляться в джинсах, если вы собираетесь потратить столько на стейк.