Неприкаянная душа
Шрифт:
Утро казни выдалось пасмурным. Накрапывал легкий дождичек, но неприветливая погода не остановила тысячи зрителей, пришедших посмотреть на шоу под названием «смерть отравительницы». Простолюдины и господа из высшего общества, игнорируя кастовые предрассудки, мирно стояли рядом, плотно соприкасаясь плечами. Та, из-за которой собрались охочие до зрелищ парижане, вышла к ним, похожая на привидение в своей грязной холщовой одежде. В руках грешница держала свечку, босые ноги ее посинели от холода. Толпа заколыхалась от криков, угроз, ругательств. И тогда на спокойном лице маркизы появилось
Но несчастная говорила так тихо, что только передние ряды зрителей смогли уловить отдельные ее слова. Снова подъехала мерзкая тележка, которая повезла Бренвилье к эшафоту. Люд отмер, начал бесноваться, и поэтому прошло еще немало времени, прежде чем солдаты проложили дорогу знаменитой красавице, пленившей в свое время немало мужчин. Наконец Мария взошла на помост, и воцарилась мертвая тишина.
— Хотите ли вы еще дать показания? — сурово спросил пристав.
— Я сказала все, — спокойно проговорила смертница.
И тут она увидела меня. Волею судеб нас прибило толпой к месту казни.
— Я дошла до конца своего пути, — пристально глядя в мои глаза, прошептала маркиза, — я все поняла. Поняла, что была жалкой, тщеславной, ничтожной. Я хотела подняться высоко, но пала очень низко. Простите меня, люди. Прости меня, Господь!
Она медленно опустилась на колени. Сверкнули ножницы в руках у палача, и черные волосы светской львицы упали на помост, обнажая белый затылок.
Зажмурившись и зажав уши, я опустила голову, а когда подняла ее, маркизы уже не было. Только яркий костер напоминал о том, что произошло на самой страшной площади Парижа. Неохотно стали расходиться зеваки. Онорина, старательно работая острыми локотками, потянула меня к выходу. Невольно коснувшись своего влажного лица, я поняла, что плачу. Жертва зависти обещала великой завистнице прийти на казнь, чтобы поддержать ее в последний момент, и она это сделала. Несмотря ни на что.
ГЛАВА 23
ПОХИЩЕНИЕ
В «Трех березах» было шумно: довольные представлением зрители обсуждали спектакль. Мы поднялись наверх, надеясь прийти в себя после публичного убийства, но в дверь негромко постучали. Жюльен влетел в наши апартаменты, словно пробка, выпущенная из бутылки с шампанским.
О Боже, снова нежный Бульончик будет объясняться мне в любви, совершенно не желая понимать, что не годится ни в мужья, ни в любовники! По крайней мере, Алисе Смирновой. Очень уж славный мальчик напоминает ей сына.
— Неужели загорелась гостиница? — с тревогой осведомилась Онорина.
— Хуже! — заорал барон весьма не по-светски.
— Что случилось? — испугалась я.
— Сбежал мерзавец Экзили! — застонал феодал, по- крестьянски размахивая руками. — Представляете: из самой Бастилии! Его ищут. Умоляю, Анастасия-Алиса, будьте осторожнее, пока негодяй на свободе!
Час от часу не легче! Конца испытаниям на прочность, видимо, не будет. За что мне такие наказания? Поверженная, я примостилась прямо на пол возле ног пылкого воздыхателя и вопросительно посмотрела на расстроенную подругу.
— Будешь сидеть дома безвылазно, — игнорируя классовые различия, распорядилась бывшая служанка. — Продукты — моя забота
— Не расстраивайтесь, княгиня, — удивленно косясь на распоясавшуюся горничную, сделал умоляющие глаза милый юноша, — Дегрэ знает свое дело, Дегрэ поймает убийцу.
Я только горько вздохнула. Валерианки бы сюда, черт возьми, или корвалолу! Выпить и заснуть мертвым сном, пока Мадим не освободит ту, которую обрек на муки своей маниакальной идеей о приобретении бессмертной души.
Неожиданно резко потеплело. Пришел вечер. Невыносимая скука медленно пробиралась сквозь наши неподвижные тела к парализованному мозгу, сковывала мысли. Онорина сбегала в лавку и купила сыру и хлеба. Перекусив, ибо теперь мы только перекусывали, так как боялись трактирной еды, две средневековые дамы завалились прямо на застеленную кровать. Вздыхая, я с тоской вспоминала вредоносные техногенные издержки цивилизации, такие, как компьютер, музыкальный центр, телефон, телевизор. Или видеомагнитофон. Или микроволновка.
— О, как же это вредно, но приятно, — простонала пленница семнадцатого столетия, рисуя в уме телевизионный пульт. — Представляешь, дорогая подружка, берешь в руки такую серебристую штучку, нажимаешь на кнопочку, а на экране телевизора появляется любимый сериал.
— Кто такой Сериал? — отчаянно зевая, удивилась новоиспеченная подружка.
— Это много-много маленьких фильмов, объединенных одним сюжетом, — хихикнула я.
— А кто такой Сюжет, который собрал вокруг себя маленькие хильмы? — на глазах глупеет дилетантка.
Да, разговор у нас явно не клеится.
— Госпожа княгиня, — внезапно закричал кто-то на улице, — госпожа княгиня!
Я выглянула в окошко. Внизу, задрав голову, стояла хорошенькая девушка и манила меня пальцем.
— Я поговорю с ней сама, — чрезвычайно довольная представившейся возможностью подышать свежим воздухом, лицемерно проворчала Онорина.
— Поговори, — милостиво разрешила я, проклиная чересчур юркого Экзили, сумевшего выбраться из неприступной Бастилии.
Видимо, не только в нашем веке осужденные удирают из мест не столь отдаленных — страсть к побегам преступникам передается по наследству.
Поправив смятое платьице, француженка спустилась на улицу, пропахшую цветущей сиренью, оставив меня одну в душной комнате осточертевшей гостиницы.
Прошло несколько минут; и я, посмотрев в раскрытое окно, не увидела на тротуаре никого. Онорина исчезла вместе с незнакомкой, словно провалилась сквозь землю. С быстротой молнии я слетела на первый этаж. Там тоже было пусто.
— Не играют ли со мной в прятки жители «Трех берез»? — тупо подумала «русская княгиня». — И куда делся мой ангел-хранитель?