Неприкаянная душа
Шрифт:
— Не только, родная, — погладил меня по голове обворожительный монстр. — Это плата за жадность и непорядочность. Превратившись из сапрофита в паразита, человек неразумный губит море, превращая его в отстойник для всякой гадости типа мазута и нефти, душит землю, отравляя ее фенолами, пестицидами и ядохимикатами, насилует воздух выхлопными газами. Тем не менее, хитрое людское племя стремится избавить свои физические оболочки от многочисленных патогенных бактерий и убийственных вирусов, чтобы сохранить здоровье вида! Будет несправедливо, если живые субстанции, такие, как земля, вода и воздух, не станут защищаться
— Человек — наместник Бога на Земле, — вспоминая о бессмертной душе, дарованной Создателем только гомо сапиенсам, некстати ляпнула я.
— Скажи еще, что человек — царь природы, — зарываясь носом в мои волосы, рассмеялся Повелитель Стихий. — Нет, Алиса, природа — царица сама себе, она терпит алчные материальные сущности до поры до времени, потому что хорошо воспитана. Но придет время.
Потянувшись, Повелитель Стихий схватил меня на руки и взлетел вверх, к самому потолку. Открылось окно, и мы взмыли к небу, крепко держась друг за друга.
— Красив мой век! — прижимая меня к себе, прокричал элементал. — Погляди, как девственно чисты луга, как прозрачна вода в реке, как легок воздух!
Крохотные, уютные деревеньки мелькали на прекрасной равнинной местности, засеянные роскошные поля зеленели, выделяясь разнообразными прямоугольниками, дремучие леса притягивали под сень стройных деревьев. Это был мой маленький несчастный земной шарик, который мог бы стать раем для его обитателей, если бы не коварные детища, превратившие заботливую мать в усталую, больную рабыню.
Вернулись в замок мы только к обеду, усталые и голодные. И снова стол встретил нас всевозможными яствами; нам подавали невидимые руки, и те же руки убирали пустые блюда, тарелки, вазы и фужеры. А потом Мадим понес меня в спальню, чтобы отдых привел в порядок расшалившиеся нервы его возлюбленной.
Так прошло две недели. Нина не показывалась нам, и я уже было успокоилась. Но однажды, прибирая на ночь волосы, я заметила в зеркале ее полупрозрачное отражение. Элементалка медленно подняла тонкую синеватую руку и погрозила мне острым пальцем с длинным, крючковатым ногтем. Глаза ее были полны ненависти и злобы.
— Мадим! — закричала я, бросая на пол черепаховый гребень. — Она пришла, она снова здесь, чтобы погубить меня!
Возлюбленный покрылся красными пятнами и затопал в ярости ногами. За окном поднялся ураганный ветер, сметающий на своем пути беззащитные физические предметы. Погнулись деревья в парке, вышло из берегов зеркальное озеро.
— Успокойся, — взмолилась я, падая на колени перед Страшной Силой, — успокойся, любимый, завтра мы полетим к Правителю Земли, ОН поможет нам.
После длинной, бесконечной ночи, проведенной в тревожной полудреме, я встала совершенно разбитая. Дух сидел на кушетке и старательно прятал от меня угрюмый, бездонный взгляд.
— Я не смогу говорить со Спасителем, — обнимая красивыми длинными пальцами черноволосую голову, проговорил он. — Иисус не приемлет меня, как не приемлет насилие. Ты должна будешь сама попросить ЕГО дать тебе защиту от посяганий нечистых элементалов.
— Хорошо, — быстро согласилась я, — только отнеси меня к НЕМУ.
— Встреча с Богочеловеком опасна, родная, — вскинул на меня страдающие глаза возлюбленный, — потому что ОН сам находится в опасности. ЕГО ненавидят противники, и предадут друзья.
— Знаю, читала, — вздохнула я.
— Тогда летим, — прошептал Мадим, легко, словно пушинку, поднимая мое податливое тело, — тогда летим.
Одинокая слезинка медленно скатилась по его небритой щеке и упала на губы той, кем он сейчас так дико рисковал благодаря своей же неосмотрительности.
Парили в воздухе мы необычайно долго, стараясь не обращать внимания на нелепых уродов, шарахающихся от могущественного духа стихий и его земной спутницы. Подслеповато помаргивая друг другу, звезды не освещали наш путь, серые вихри кружили по спирали, обдавая тоской призрачное население параллельного мира.
Яркое, жгучее солнце неприветливо встретило путников, приземлившихся в желтой пустыне Иудеи.
Неуемный ветер бесцеремонно задувал в ноздри жаркий, сухой воздух, плескал пригоршни раскаленного песка в слезящиеся глаза.
— Далеко до Иерусалима? — щурясь от невыносимого света, спросила я.
— Километров пятнадцать, — будто эхом откликнулся Повелитель Стихий, — но мы полетим в Вифанию, в дом Лазаря, умершего накануне.
— На похороны? — передернув плечами, поморщилась я, так как терпеть не могла проводы на тот свет.
— Ты не читала библию, — нежно упрекнул меня Мадим.
— К сожалению, мало, — виновато опустила глаза я.
Дух обнял меня за плечи, прошептал несколько слов, и маленький глинобитный домик предстал перед путешественниками во времени. Во дворе жилища толпился народ, простые одежды которого представляли резкий контраст с расфуфыренными прикидами семнадцатого века.
— ОН пришел, — зашептали десятки глоток любителей траурных процессий.
Невысокая брюнетка выбежала из дома и помчалась по направлению к горе, видневшейся невдалеке, за ней вышла необыкновенная красавица-блондинка и последовала в том же направлении.
— ОН здесь! — заорали иудеи. — Пойдем к НЕМУ!
Людским течением нас вынесло к небольшой пещере, возле которой стоял стройный мужчина выше среднего роста с длинными, прямыми волосами.
— Отнимите камень, — мягко приказал пришелец.
Несколько пар рук бросились выполнять его поручение.
— Лазарь, выйди вон! — крикнул неизвестный притаившемуся в темноте существу после того, как выход из места заточения был открыт.
Обвитый по рукам и ногам погребальными пеленами, с лицом, обвязанным белым платком, вышел из темницы индивидуум, коего все с нетерпением ждали. Буря радости охватила присутствующих. Древний народ ликовал, прославляя царя иудейского. И тогда повернулся к нам сам великий волшебник. Я ахнула. Это был ОН, тот, кого я видела миллионы раз на иконах и картинах известных и неизвестных художников. Это был тот, ради кого царства шли на царства, ради кого жгли на кострах, пытали и совершали подвиги. Утонченная красота ЕГО поражала воображение, ибо это была красота необычайная, небесная, пронзительная. Темноволосый, с тонкими чертами лица и безупречно белой кожей, изящный, не богатырского телосложения, но и не хрупкий, Иисус, вероятно, имел огромный успех у женщин. Только на одно мгновение задержал на мне взгляд Мессия. Кивком поздоровавшись с вновь прибывшей особой, ОН не обратил внимания на ее спутника.