Неприкосновенное сердце
Шрифт:
— Правда в том, что ты думаешь, что все женщины ведутся на твои дешевые фразы и дорогой костюм, — ответила я, не поворачиваясь. — Но я не одна из твоих воздыхательниц. Пончики, которыми я завтракаю, стоят дороже.
— Почему ты ушла? — спросил Адам, игнорируя мое хамство.
— Захотелось побыть одной. И это значит без тебя.
— Тебе не надоело быть одной?
— Ужасней быть не с теми.
— А с кем ты хочешь быть? Что этому человеку
— Ум, например. Слушай, у меня есть все, что мне нужно для счастья: моя семья, шикарная квартира, любимая работа и машина.
— Нет, — вздохнул он.
— Что нет? — спросила я в замешательстве.
— У тебя нет человека, от которого у тебя дрожали бы коленки, чаще билось сердце, и к которому ты хотела бы прикасаться, а значит, ты несчастна.
— Так что же ты прохода не даешь этой несчастной?
— Какого черта ты ненавидишь меня? Мы еще даже не трахались, а я тебе уже противен. Ты меня не хочешь и не пытаешься привлечь моё внимание, понял, — качнул головой Адам. — Но что я сделал не так, что ты бесишься от одного моего присутствия?
— Просто ты не единственный мужик на этой планете. И если бывает любовь с первого взгляда, то почему не может быть неприязни?
— Ты сводишь меня с ума, — видела я раздражение в его глазах. — Можно, я просто пройдусь с тобой? В тишине?
— Нет.
— Пошли.
— Куда?
Он взял меня за руку и повел по пляжу. Мне были приятны его прикосновение. Адам был бабником, какого в мире больше не существовало, и я просто оберегала свое сердце, не впуская никого. Мужчина привел меня на мост, который был также украшен, и единственные звуки — наше дыхание и шум моря. Все в этом дне было волшебно и легко. Все время тут я была счастлива.
Адам стал позади и положил руки мне на талию.
— Что ты чувствуешь?
— Убери руки, — попыталась я вырваться, хоть сделать это с его хваткой на бедрах было нелегко.
— Просто помолчи десять минут, а потом иди. Что ты чувствуешь?
— Свободу, — прошептала я, закрывая глаза. — Я чувствую свободу.
— Нет, что ты чувствуешь стоя тут, без друзей? Представь, что меня нет, и ты слышишь только звуки моря.
Ага, представь тут, когда он стоит позади, прижимаясь всем телом, и его потрясающий аромат витает будто повсюду.
— Что ты чувствуешь, Донна? — снова спросил Адам.
— Одиночество, — прошептала я.
— Ты способна любить, просто не хочешь.
Меня как током ударило. Я не могла терпеть вранье и фальшь мужчины. Я не нужна была Адаму. Он просто на какое-то время хотел того, кто бы слушал его и любил со всеми недостатками. А после своих последних отношений в моих глазах ни один мужчина не стоит того, чтобы я мучилась обувая туфли.
—
Я подобрала подол своего красного платья и направилась в номер. Мое сердце стучало как сумасшедшее, почти выскакивая из груди. Адам не пошел за мной, судя по всему, понимая хоть что-то. Войдя в номер, я почти разорвала на себе платье, вцепившись в подоконник. Я смотрела через окно, видя, как Брайан обнимал Эмили, кружась с ней в танце, и они над чем-то смеялись. Я понимала, почему Эмили так быстро сдалась ему. Эмили Харисон любила объятья. Она получала сумасшедшую энергетику, обнимая тех, кто ей был дорог, в отличии от меня. Я же делала это, чувствуя практически физическую боль. Но я никогда не смогу рассказать об этом ни одному мужчине. Никто не узнает, что произошло и что я скрываю.
Я расстегнула бюстгальтер и сняла бикини, собираясь в душ, когда дверь распахнулась, и я смотрела, как взгляд Адама остановился на моей груди.
— И родила королева вскоре дочку. И была она бела, как снег, как кровь румяна, и такая черноволосая, как черное дерево, и прозвали ее поэтому Белоснежкой.
— Ты что тут делаешь? — вскрикнула я, беря первую попавшую футболку из кровати, прикрываясь. — И зачем ты цитируешь мне Белоснежку? Или это последняя книга, которую ты прочел?
— У меня есть к тебе предложение, — сказал Адам, не сводя с меня глаз.
— Сразу нет, — ответила я со злостью. — Вали от сюда.
— Никто не узнает, что мы скроем, — направился он ко мне, выхватив футболку. — Никогда. Я не хочу иметь единственную возможность оказаться между твоих бедер — подстроить трагедию, посадить к себе на мотоцикл и ехать, не останавливаясь.
Он схватил мою ногу, закидывая себе на бедро, и когда я пошатнулась, Адам другой прижал к себе за талию. Его горячие ладони прожигали мое тело, и я молчала, не говоря ни слова.
— Ты говорила, что я туп и бабник, но я хочу тебя. Я хочу тебя самым примитивным способом. Я знаю, что, если ты будешь выбирать между любым мужчиной и возможностью заработать, ты всегда выберешь второе. Но, Донна, мне нужна одна ночь, и я уйду из твоей жизни.
— Какова твоя философия? — прошептала я, держась за его бицепсы.
— Главное — не волноваться. Ведь волнение только добавляет боли, убирая иллюзию, которая осталась от беззаботности.
У меня пересохло во рту, и я с трудом сглотнула. Его слова сопровождались таким желанием и страстью в глазах. Каждая женщина ценит что-то определенное в мужчине, и для меня это был смех, глаза и страсть. Слово «желание» было слишком просто для химии между нами. Реакция моего тела на его слова была поразительной, но теперь по-другому на Адама Майколсона я и не реагировала. В этот момент я поняла, что он мне нравится, но я не признаюсь, даже если мне будут угрожать.
— Хорошо, — потянула я его за волосы. — Одна ночь, и мы больше никогда не останемся наедине.