Непримиримые. Наперегонки с судьбой
Шрифт:
Я сделал шаг, собираясь последовать за отцом, но тот остановил меня жестом, здраво рассудив, что это всего лишь способ сбежать отсюда. Каюсь, в этом он отчасти был прав, но сейчас меня больше волновало то, что привело сюда лекаря.
Неужели неугомонная сестричка опять куда-то вляпалась прямо накануне бала дебютанток? Или что-то с мамой? С той поры как поползли слухи о Трилоне, она замкнулась в себе, почти не покидая покоев. На неё смотреть стало больно: бледная, исхудавшая, с темными кругами под неизменно красными от слез глазами. И попробуй
разбери,
При матери я старался не упоминать о Трилоне. А отец тут же становился немногословен и угрюм. Словно что-то мешало подтвердить печальный факт, сказав: он мертв. Ведь если брат жив, то и бунты возникли не на пустом месте. Как вышло, что старший принц воспитывался вне семьи? Если наследника прятали от всевозможных покушений, коих на мою участь выпало немало, то почему речь идёт о свержении короля, а не о возвращении сына под отцовское крыло с последующим возведением на трон?
– Кх… – откашлялись рядом, явно привлекая моё внимание. – Годар, объясните, зачем вы вчера освободили ту труппу комедиантов, что мы взяли на рыночной площади? – едва слышно поинтересовался подошедший ко мне Свелар Коштэр.
– Я? – ошалело переспросил, и заметив то ли искреннее, то ли напускное непонимание на лице собеседника, так же шепотом пояснил: – Меня трое суток не было в столице. Стремительный вошёл в порт этим утром. Неужели вы не осведомлены? – с недоверием поинтересовался я.
– В том-то и дело, Ваше Высочество, в том-то и дело, – уклончиво произнес он, отступая к окну, таким образом приглашая относительно уединиться. – А ещё имеются многочисленные показания гвардейцев и охранников, включая начальника тюрьмы… – мужчина многозначительно замолчал.
– И? – поторопил я, заметив, что к нам направляется один из советников.
– Они единогласно утверждают, что это были именно вы, – припечатал граф Коштэр. – Повод призадуматься, не находите?
– Это обвинение во лжи?! – с показным равнодушием уточнил я, хотя внутри всё клокотало от праведного негодования.
– Ваше Высочество, проверить вас на наличие магического воздействия? – спокойно смотря в окно, поинтересовался собеседник, и уголки его губ слегка приподнялись в подобии улыбки. Ответа ему не требовалось. – Прошу простить, дела они такие дела, – он откланялся, оставив меня на растерзание советников.
Как же раздражает эта его осторожность и, особенно, привычка говорить экивоками. Коштэр создавал видимость того, будто все догадки и решения исходят от меня или моего отца, что в случае ошибки освобождало его от ответственности. Скользкий тип, но преданный, и своё дело знает хорошо, с этим не поспоришь.
Ну и что я в итоге имею?
Намек о том, что в Бенгольде появился маг, способный пробить защиту королевского рода, повлиять на мои действия и подтереть мою память? Если и вправду в нашем государстве появился такой самородок, то ему пришлось бы подкорректировать память ещё
Если же не я выпустил сеявших смуту комедиантов, то появился мой двойник, или… Брат? Кто бы знал, как мне хотелось верить в то, что он действительно жив. Не потому, что мечтаю свергнуть отца, нет, но и наследовать трон совершенно не горю желанием, а с появлением нежданно воскресшего брата, этот вопрос решится раз и навсегда.
– Ваше Высочество, а… – вопрос одного из советников в очередной раз вырвал меня из размышлений.
После свалившейся на меня новости, сосредоточиться на обсуждении насущных вопросов королевства совершенно не удавалось. Я слушал отчёты вполуха, чему-то кивал, мечтая поскорее сбежать. Ещё и отец, как назло, куда-то запропастился. Сказал же, что ненадолго отлучится, а сам пропал. Вспомнились бросаемые на меня взгляды лекаря перед их уходом. Не к добру это, ох, не к добру. Неспокойно как-то на душе, и ведь явно что-то произошло с домашними – сестрой или мамой.
Посмотрел в окно. Там вовсю сгущались сумерки, намекая о приближении бала, ещё и желудок заурчал, напоминая о пропущенном обеде. Немудрено, что члены совета нервничали.
– На сегодня собрание завершено, – устало распорядился я, заметив явное облегчение на лицах советников.
Едва выйдя из зала собраний, я вновь погрузился в мысли о том, как же комедианты вышли на свободу, но ответа ожидаемо не нашел, лишь количество вопросов возросло в разы. Столкнувшись в одном из коридоров дворца со слугой, распорядился подать запоздалый обед в мои апартаменты. И направился к отцу.
Тот обнаружился в своем кабинете. Кинул в мою сторону угрюмый взгляд и кивнул, приглашая присаживаться.
– Возможно, слухи не врут, – произнес он.
– В смысле?
– Твой брат… – отец вздохнул. – Ваша мать была слишком слаба, чтобы выносить двоих… Лекари и маги были бессильны. Я обратился к Ибрахиму Тёмному. Деньги его мало интересовали, да и за сохранение трёх жизней пришлось бы опустошить казну по его расценкам. Он затребовал первенца.
Моего брата отдали колдуну?
– И вы согласились?!
– Я бы лишился вас всех, – понуро отозвался король. – Но то дела былые. Королева утверждает, что утром говорила с Трилоном. Переволновалась до обморока. Ей уже лучше, – успокоил меня отец. – Лекарь дал успокоительное, велел не беспокоить. Мы обыскали дворец. Никого не нашли. Вопрос: ей привиделось, или…
– Если брат жив, то он…
– Судя по её словам, настроен отвоевать трон.
– Зачем? По праву рождения он и так его.
– Наследование подразумевает смерть ныне правящего, а я жив, и это препятствие он собирается устранить. Вряд ли Трилону привиты любовь и почтение к родным, которых он никогда не знал.