Непристойно богатые вампиры. Второй обряд
Шрифт:
– Я скоро вернусь.
Я повернулась как раз вовремя, чтобы увидеть обеспокоенное выражение лица Оливии. Она быстро натянула улыбку.
– Давай уведем тебя отсюда.
Она взяла меня за руку и вывела из больничной палаты. Оливия направила нас к лифту с четким ощущением цели.
– Мы могли бы перекусить в кафетерии, - предложила я. Технически это означало, что я выйду из палаты.
Но она простонала.
– Нет. Ты вся моя на ближайшие два часа.
Я открыла рот, чтобы возразить, но она подняла
– Ты слышала, что он сказал. Ее там даже не будет. Кроме того, на углу есть новая забегаловка с буррито. — Она нажала кнопку первого этажа, все еще держа меня за руку. Я подозревала, что она опасалась моего побега.
Было странно выходить через раздвижные стеклянные двери больницы на тротуар. По калифорнийским меркам в Сан-Франциско стояла холодная погода. Я застегнула пальто, едва не столкнувшись с проходящей мимо парой.
– Извините, - пробормотала я, когда они отпрянули в сторону.
Мужчина выглядел раздраженным, но его девушка улыбнулась.
– Все в порядке. Счастливых праздников.
Я не смогла ничего ответить, поэтому кивнула. Но они уже шли, держа в руках бумажные пакеты с рождественскими покупками. Я наблюдала, как мужчина остановился, чтобы взять пакеты, которые она несла. Он перевесил их на другое предплечье и взял ее за руку. Сердце защемило, и я отвернулась, чтобы понять, что вся улица заполнена парами и семьями, отправившимися за покупками.
– Давай купим буррито, - пробормотала я.
Оливия сочувственно улыбнулась, потянув меня за собой по улице.
– Пойдем. Давай заедим наши чувства.
С гуакамоле и сметаной мои чувства оказались весьма неплохими на вкус. К тому времени, когда мы доели наши огромные буррито, я почувствовала себя лучше. Но я не собиралась признаваться в этом Оливии. Она захочет это повторить.
– Спасибо, - сказала я, когда мы вышли из ресторана.
– Думаю, мне лучше…
– У нас еще есть час, - сообщила она мне.
– Пока даже не думай возвращаться.
– Хорошо. — С каждой минутой становилось все холоднее, и мы прижимались друг к другу, пока шли. На углу через дорогу я заметила мужчину, который наблюдал за нами. Даже отсюда его глаза казались слишком темными. Неужели мы привлекли внимание вампира?
Или мне просто хотелось, чтобы так и было? Часть меня фантазировала, что меня затащат обратно в мир, из которого я сбежала. Как отреагирует Джулиан, если узнает, что на меня напал кто-то его вида? И будет ли ему вообще до этого дело? Если он говорил правду - что мне лучше держаться подальше от его мира, - то, возможно, да. По мере того как проходили дни без каких-либо контактов, я начала понимать, что ему все равно. Это была отговорка. Правда заключалась в том, что я никогда не впишусь в его непристойно богатый мир.
На другой стороне улицы незнакомец продолжал смотреть на нас, пока мы шли параллельно ему. Отсюда я могла видеть две черные
Он был вампиром.
– Тея, что ты говоришь?
– Оливия прервала мои мысли, настойчиво потянув меня за руку.
– А?
– Я взглянула на нее. Потом вспомнила о вампире. Обернувшись, я обнаружила, что он исчез.
– Давай зайдем, - сказала Оливия вместо того, чтобы повторить то, что она сказала, и потянула меня в сторону лавки, мимо которой мы проходили.
Я взглянула на потрепанную дверь и успела прочитать облупившуюся виниловую надпись. На ней было написано - «Мадам Ленор», а ниже - «Гадания» с нарисованной рукой. Я совершенно не хотела, чтобы мне гадала по руке какая-то незнакомка, пока снаружи ошивается вампир.
– Подожди!
– Но было уже слишком поздно. Оливия радостно поздоровалась с захламленной комнатой.
Пожилая женщина высунула голову из-за стеклярусной занавески, изо рта у нее свисала сигарета.
– Входите!
– произнесла мадам Ленор с сильным акцентом.
– Присаживайтесь. Я сейчас подойду.
– Занавески из стекляруса зазвенели, когда она скрылась в подсобке.
В крошечном магазинчике пришлось ориентироваться в лабиринте диковинок: беспорядочная коллекция стульев разных эпох, шкаф, набитый потускневшим серебром, книги на английском, французском и всех остальных языках, которые были свалены в кучу и разбросаны повсюду. Гадалка вернулась в комнату, одетая в разноцветные шелка, и указала на потертый столик неподалеку. Мы расположились вокруг столика, покрытого кружевной скатертью, а мадам Ленор зажгла свежий конус с благовониями и развеяла поднимающийся дым по комнате. Сандаловое дерево заполнило мои ноздри, и я закашлялась, когда в меня проник его тяжелый аромат.
– Твою ладонь, - сказала она, протягивая свою узловатую руку.
– О, нет, - быстро ответила я.
– Это была ее идея.
Оливия послушно опустила свою ладонь в руку старухи, ее глаза блестели.
– Я буду богатой?
– Оливия хихикнула и посмотрела на меня.
– Если ты захочешь, - осторожно ответила ей старушка, - или ты сможешь быть счастливой.
Я сдержала улыбку и отвернулась, пока Оливия не заметила ее. Очевидно, мадам Ленор не собиралась приукрашивать.
– В чем разница?
– спросила Оливия.
– Деньги не делают людей счастливыми, - не задумываясь, ответила я. Щеки залил румянец, когда я осознала, что сказала.
Но если я и украла реплику Ленор, она, похоже, не возражала.
– Твоя подруга мудра. Я вижу два пути.
Я почти не обращала внимания на то, что она предсказывала Оливии. К концу разговора моя соседка совсем сникла. Видение Ленор о нормальной, простой жизни оказалось совсем не тем, на что рассчитывала Оливия.
– Твоя очередь, - повернулась ко мне Ленор.