Шрифт:
НЕПРОЩЁННЫЙ
ДЛЯ МЕЧТАТЕЛЕЙ
Змей в моей голове
Пытаюсь простить ваши преступления
Все изменения во времени
Я надеюсь, что он изменится в этот раз
—Шарон Ван ЭТТЕН, “Змей”
ПРОЛОГ
Сапоги Кэма приземлился на карниз старой церкви, под холодным и звездным
небом.
свете, висел как сосульки с деревьев. Шлакоблочные здания обрамляли поле, заросшее
сорняками. Ветер дул со стороны моря.
Зимние каникулы в Мече. Ни души на территории кампуса. Что он делал здесь?
Было несколько минут после полуночи, и он только что прилетел из Трои. Он
долго летел в тумане, неведомая сила направляла его крылья. Он напевал мелодию,
которую он не позволял себе вспоминать в течение нескольких тысяч лет. Возможно, он
возвратился сюда, потому что это было то, где падшие ангелы встретили Люси в ее
последней, проклятой жизни. Это было ее триста двадцать четвертое воплощение — и в
триста двадцать четвертый раз, когда падшие ангелы собрались вместе, чтобы увидеть,
как проклятие потеряет свое значение.
Проклятие было теперь снято. Люси и Дэниел были свободны.
И черт возьми, если Кэм не ревновал.
Его взгляд пронесся по кладбищу. Он бы никогда не догадался, что он
ностальгирует по этой свалке, но там было что-то напоминающее о тех днях в Мече.
Искра Люсинды была яркой, держа ангелов знающих исход.
На протяжении шести тысячелетий, каждый раз, когда ей исполнялось
семнадцать, они проделывали одно и то же действие: демоны—Кэм, Роланд и Молли—
пытались склонить Люси на сторону Люцифера, в то время как ангелы — Arriane и Gabbe
и иногда Аннабель — склоняли ее на сторону Небес. Никакая сторона никогда не была
близко к победе.
Каждый раз, когда Люси встречала Дэниэла, а она всегда встречала Дэниела,
ничто не имело значения, кроме их любви. Снова и снова, они влюбились друг в друга, и
не раз, Люси умирала в пламени огня.
Затем однажды ночью в Мече все изменилось. Дэниел поцеловал Люсинду, и она
осталась жива. Все они знали это тогда, Люс, наконец, будет позволено выбрать.
Несколько недель спустя они все летели к месту их первоначального падения, в
Трою, где Люсинда выбрала свою судьбу. Она и Дэниел снова отказался переходить на
сторону Рая или Ада. Вместо этого, они выбрали друг друга. Они отдали свое бессмертие,
чтобы провести вместе одну смертную жизнь.
Люс и Дэниел ушли, но Кэм до сих пор не переставал думать о них. Их
триумфальная любовь заставила его тосковать по чему-то, что он не осмеливался
выражать словами.
Он был снова в форме. Та песня. Даже после всего этого времени он помнил
ее….
Он закрыл глаза и увидел своего певца: ее рыжие волосы небрежно сплетенные в
косу, ее длинные пальцы ласкают струны лиры, как она прислонилась к дереву.
Он не позволял себе думать о ней тысячи лет. Почему сейчас?
“Этот накрылся,” знакомый голос вырвал его из раздумий. “Брось мне еще один?”
Кэм развернулся. Никого не было.
Он заметил вспышку движения через разрушенное окно из цветного стекла на
крыше. Он продвинулся вперед и всматриваясь вниз в него в часовню, которую София
Блисс использовала в качестве своего офиса, когда она была библиотекарем в Мече.
Внутри часовни, радужные крылья Аррианы развернулись когда она потрясла
банку с краской и поднялась с земли, направляя носик баллона на стену.
Ее фреска изображала девушку в пылающем синем лесу. Она была одета в
многоярусное черное платье и смотрела на белокурого парня, который протягивал белый
пион. «Люси и Даниэль 4ever» написала Arriane серебряными буквами в готическом стиле
на колокол юбки девочки.
Позади Arriane темнокожий демон с дредами зажигал высокую стеклянную свечу,
Санта Муерту, богине смерти. Роланд освящал место, где София убила подругу Люси
Пенн.
Падшие ангелы не могли войти в святилища Бога. Как только они пересекали
порог, вся постройка занималась огнем, сжигая каждого смертного внутри. Но эта часовня
была осквернена, когда мисс София обосновалась там.
Кэм расправил крылья и влетел через разбитое окно, приземляясь за Arriane.
“Кэм”. Обрадовался Роланд и обнял своего друга.
“Не так быстро,” сказал Кэм, но он не отстранился. Роланд наклонил голову.
“Совершенно случайно, нашел вас здесь. Что это?»
“Ну, если тебе нравится carnitas”, сказал Арриэн бросив в Кэма маленький
обернутый в фольгу пакет. “Помнишь фургончик на Ловингтон? Я мечтала о них с тех
пор, как мы покинули это болото”. Она открыла собственную упаковку и слопала тако в
два укуса. “Миленько”.
“Что ты здесь делаешь?” спросил Роланд у Кэма.
Кэм прислонился к холодной мраморной колонне, и пожал плечами. “Я оставил
своего Леса Пола в общежитии”.
“Весь этот путь ради гитары?” Роланд кивнул. “Я думаю, мы все должны найти
новые способы, чтобы заполнить наши бесконечные дни, теперь, когда Люси и Даниэль
ушли.”
Кэм всегда ненавидел ту силу, которая тянула его к любовному проклятию