Неравная игра
Шрифт:
— Давай, выкладывай, — рычит Клемент, нависая над Джейдоном.
— Хорошо-хорошо, мужик… Только… Никому не говорите… Пожалуйста…
Великан кивает.
— Да, это я поджег.
От его признания внутри меня откидывается некая защелка, и прежде чем я осознаю, что творю, моя рука описывает широкую дугу и в следующее мгновение впечатывается кулаком Джейдону в скулу. Впрочем, удар неточен и недостаточно исполнен ненавистью, потому повреждений не причиняет.
— Сука чокнутая! —
— Это я-то чокнутая? — кричу я, не обращая внимания на боль в кисти, которая, как пить дать, вскоре распухнет. — Ты сжег мой дом, сраный членосос!
Мой подельник оборачивается ко мне с некоторой оторопью на лице.
— Неплохо, пупсик! Хочешь им заняться?
— Нет, я хочу, чтобы ты отрезал ему яйца ржавыми ножницами!
Клемент вновь обращается к нашей жертве:
— Похоже, сынок, ты не в курсе, что над кофейней располагалась квартира, которая принадлежала, вот, моей подруге.
Новость добивает Джейдона.
— Как говорится, в самом аду нет фурии страшнее, — назидательно продолжает великан. — Твоя единственная возможность выбраться из этой передряги целым — все нам рассказать.
Уяснив, что доброго полицейского на допросе не предвидится, дрищ безоговорочно капитулирует.
— Ладно, — пыхтит он, — что вы хотите знать?
— Все с самого начала. Что произошло после того, как тем вечером ты ушел из переулка?
— Ничего. Потопал домой, и тот мужик позвонил мне, как и обещал.
Я достаю свой телефон и показываю Джейдону фотографию Терри Брауна.
— Этот мужик?
Лицо опознаваемого весьма характерное, и юнцу хватает беглого взгляда:
— Да, этот.
Мы с Клементом переглядываемся, и я читаю в его глазах «я же говорил». И все же меня охватывает радостное возбуждение, что личность Таллимана наконец-то разоблачена.
— Так, и о чем вы говорили?
— Ну, я сказал, что не смог забрать сумочку, потому что помешал какой-то здоровый хрен.
— Как он отреагировал?
— Он вышел из себя, ну, так, по-настоящему разозлился. Стал вопить, типа, теперь я должен ему услугу, и он даст мне знать, когда захочет ее получить. Ну, мне-то плевать было. Я срубил чуток бабла ни за что, и больше на него вкалывать не собирался.
— Но пришлось.
Джейдон снова сникает. Жизнь в таких вот районах отчасти напоминает тюремную: проявишь хоть какую слабость — и все, с достойной жизнью можно распрощаться. Похоже, юнец вот-вот нарушит суровое правило.
— Моя бабушка… — мямлит он.
— Что с ней?
— В пятницу утром кто-то сунул мне в дверь конверт. Там была фотка дома престарелых бабушки, а сзади написано, что она может «внезапно упасть», если я не сделаю, что
— Дальше что?
— Через несколько часов позвонил тот мужик. Сказал, это его работа, и если я не сделаю, что ему надо, могу пенять на себя.
Мы с Клементом вновь переглядываемся, и я машинально слегка киваю, давая понять, что верю признанию Джейдона. При всей жестокости, угроза здоровью бабушки была ловким трюком.
— Дай-ка угадаю, — гудит Клемент. — Поджог кофейни гарантировал безопасность твоей бабуле?
Юнец кивает.
— Бабки обещал?
— Да, две сотни.
Прежде чем великан успевает раскрыть рот, Джейдон, явственно памятуя о нашей предыдущей встрече, для него закончившейся потерей гонорара, выпаливает:
— Я еще не получил денег!
Клемент усмехается:
— И как ты их получишь?
— У меня с ним стрелка.
— Где и когда?
— А тебе зачем?
— Неужто непонятно? Кому-то придется заплатить за спаленную хату моей подруги. Либо тебе, либо твоему мужику. И какой вариант тебе больше по душе?
— Но как же моя бабушка? Если он узнает, что я рассказал вам…
— На этот счет не переживай, сынок. Когда я закончу с ним, он уже никому не сможет угрожать.
Загнанный в угол, Джейдон взвешивает риски.
— В час дня, — наконец вздыхает он.
— Где?
— На другой стороне комплекса есть паб под названием «Черная кобыла». В прошлом году он закрылся, но я встречаюсь с этим мужиком на автостоянке.
— Хорошо. От тебя только и требуется, что явиться, забрать бабло и резво срыть.
— И вы не расскажете ему, что это я его заложил?
— Обещаю. Он не узнает, что это был ты, а даже если и узнает, стопудово ни хрена не сможет поделать.
Джейдон кивает.
— Так, а теперь слушай. Сейчас мы уходим по своим делам, но у меня для тебя парочка советов.
— Какие еще советы?
— Первый: хлебальник не разевай. Если хотя бы намекнешь ему, что мы явимся на встречу, я тебя потом из-под земли достану, усек?
— Усек, что еще?
— Займись своей жизнью, дебил. Думаешь, бабуля будет гордиться тобой, что ты окунулся в это дерьмо?
Упоминание бабушки явственно придает совету вескости, и страх и злоба Джейдона уступают место стыду.
— А теперь вали на хрен отсюда.
Клемент отходит в сторону, и юнец бочком пробирается мимо, не сводя с него глаз.
— И помни, что я сказал. Надинамишь меня, и это будет твой первый и последний подобный опыт.
Джейдон кивает и бросается со всех ног вниз.
Безукоризненно выполнив первую часть своего плана, великан оборачивается ко мне.
— Кажется, пупсик, скоро нам предстоит свидание.