Неравная игра

Пирсон Кит А.

— Ну вообще замечательно. Что же, мы понапрасну тратим время? Боюсь… Хотя подожди.

— Что?

Внезапно снизошедшее озарение столь ошеломляюще, что у меня даже перехватывает дыхание. Я с раскрытым ртом поднимаю взгляд на Клемента, но до него пока не доходит.

— Эти записи, — судорожно выдавливаю я, — бесполезны, если только…

На мгновение останавливаюсь, чтобы немного успокоиться.

— Если только не известны фамилии всех членов клуба!

Тут челюсть отвисает и у великана.

— Черт! — ахает он. — Блокнот!

— Именно!

Если известны фамилии членов клуба, информация в этих папках с указанными инициалами становится гораздо интереснее. Допустим, нам известна фамилия этого АДБ, а также тот факт, что он состоял в правлении какого-то крупного банка, — и тогда вычислить его подлинную личность не так уж и сложно!

— Поэтому-то блокнот и был так важен. Он давал ключ к разоблачению всех этих ублюдков!

— И наоборот. Как нам открылось, толку от записной книжки было очень мало, раз уж в ней указывались только фамилии. Но вот вместе папки и блокнот предоставляют практически неопровержимую улику!

Достаю из кармана телефон, чтобы проверить свою теорию сопоставлением инициалов с электронной таблицей членов «Клоуторна». Два слова в верхней части экрана пресекают мои планы на корню: «Нет сети».

— Черт! Нет связи.

— Связи?

— Мы в сельской глуши, Клемент. Чтобы работать, телефону нужно связаться с вышкой. А тут наверняка на километры ни одной.

— А что ты хотела проверить?

— Хотела открыть нашу таблицу с фамилиями и найти членов клуба по инициалам. Например, мне очень хочется узнать, кто этот АДБ.

— Ну, он-то может и подождать. Как насчет того чувака, Нитеркотта?

— Точно!

Я веду пальцем по ярлыкам, пока не достигаю последней папки, с инициалами НДХ. Раз уж досье расставлены по алфавитному порядку, закрываю верхний ящик и открываю следующий.

Примерно посередине мне попадается единственная папка, в которой могут содержаться сведения о Лэнсе Нитеркотте: с буквами НЛГ на ярлыке.

Трясущимися руками достаю безобидную на вид желтоватую папку и кладу ее поверх ящика. Какие бы секреты в ней ни содержались, Лэнсу они стоили жизни, а Стейси — отца.

Внутри обнаруживается один-единственный лист бумаги.

Мы с Клементом принимаемся за чтение, и нам открывается подлинная степень вовлеченности Нитеркотта в деятельность клуба.

Перечитываю второй раз и закрываю папку.

— М-да, трагично, — тихо произносит великан.

— Да уж. Вот бедняга.

Стейси рассказывала, что ее актерская карьера в детстве прервалась из-за проблем со здоровьем. Важную деталь, однако, она не упомянула — а именно, продолжительное пребывание в больнице вследствие острой почечной недостаточности. У Государственной службы здравоохранения доноров не оказалось, и Лэнс Нитеркотт в отчаянии обратился к «Клоуторну» за услугами, заключавшимися в незаконном получении донорской почки и хирургической операции по пересадке. Две услуги от клуба коррупционеров ради спасения дочери — да кто бы отказался от подобного предложения?

Но вот записи об оказании Лэнсом

ответных услуг отсутствуют, что, как я точно помню, подтверждалось и цифрами в блокноте. По-видимому, Нитеркотт так и не погасил свою задолженность. Быть может, откупиться ему не позволяли его эстетические принципы, а может, он пытался, но у него не вышло. В чем бы ни заключалась причина, настойчивые требования клуба вернуть долг подтолкнули его к алкоголизму, и в конце концов он заплатил самую страшную цену.

Я убираю папку в ящик.

— Теперь-то ты понимаешь, пупсик, что я тебе говорил?

Поднимаю взгляд на великана.

— Даже когда клуб вроде бы и закрылся, на этого чувака Нитеркотта все равно наезжали насчет долга. Твой приятель снаружи организовал его убийство — и хрен знает, скольких еще. На его руках кровищи до черта больше, чем на моих.

Я киваю, уже ощущая некоторую вину за свои недавние мысли, и со вздохом соглашаюсь:

— Возможно. Только мне все равно жаль, что он погиб.

— Почему?

— Так бы я увидела корчи этого ублюдка, когда его преступления станут известны.

— Значит, ты все-таки напишешь статью?

— Хочу я этого или нет, уже не имеет значения. Я должна.

Я уже собираюсь приступить к извлечению из ящиков всех папок, но тут Клемент мягко кладет мне руку на плечо.

— Знаешь, все будет хорошо.

— Ты о чем?

— О тебе, мне, обо всем. Я чувствую это.

Смотрю в его невероятные голубые глаза и так хочу ему поверить. И ничего я так не желала бы, как провести остаток своей жизни с любящей, чуткой и заботливой версией Клемента. А чего не желаю совсем, так это провести остаток жизни с мужчиной, способным убивать и глазом не моргнув. Возможно ли разделить две эти личности — почем я знаю… И в данный момент мои душевные раны слишком саднят, чтобы даже задумываться над этим.

— Увидим, — отвечаю я с вымученной улыбкой.

— Для меня этого достаточно. Пока.

Возвращаюсь к делу и вытаскиваю несколько папок. И когда я уже готова отнести их на стол, мое внимание внезапно привлекает тихий скрип дверных петель. Я резко оборачиваюсь, и моя ноша тут же летит на пол.

Потому что я вижу в дверях фигуру мужчины в коричневом свитере и бежевых брюках.

Ноги у меня подгибаются, и лишь благодаря вмешательству великана я не оказываюсь на полу в компании рассыпавшихся папок. Снова смотрю на мужчину и крепко зажмуриваю глаза. Потом открываю их, однако он по-прежнему стоит на пороге.

— Тебе лучше положить папки туда, где ты их взяла, — произносит мужчина.

Я прекрасно понимаю, на кого смотрю, и его голос мне тоже прекрасно знаком, вот только это совершенно невозможно. Я просто не могу его видеть и слышать.

Визитер делает шаг в комнату, и свет подтверждает невозможное.

— Нет… не может быть… Нет…

В каких-то полутора метрах от меня стоит Эрик Бертлз — некогда мой близкий друг и наставник. Тот самый друг и наставник, на чьих похоронах я присутствовала полгода назад.