Неразгаданное сердце
Шрифт:
Вопреки самой себе она почувствовала, что красота внутреннего убранства замка произвела на нее впечатление. Огромная дубовая лестница с плавным изгибом и резными балясинами в виде купидонов была великолепна. Вирджиния достаточно разбиралась в живописи и могла понять, что, куда бы она ни бросила взгляд, повсюду были изумительные, произведения не только английской школы, но и итальянского ренессанса, фламандских и голландских художников, а настоящий восторг у нее вызвала картина, в которой она узнала благодаря своим альбомам по искусству знаменитого Ван Дейка.
Комната
В центре озера находился маленький островок, и Вирджиния заметила на нем какое-то сооружение, похожее на греческий храм. Она почувствовала непреодолимое желание все разведать: и розарии, едва видневшиеся за углом дома, и леса вдалеке, и замеченные ею из окна кареты конюшни, спрятавшиеся за западным крылом дома. Все это так завораживало, что Вирджиния даже забыла на мгновение, зачем она приехала в Англию. Она просто радовалась возможности открыть Что-то новое, попасть в неизвестный ей до сих пор мир, который, как она предвкушала, будет полон сюрпризов.
Она сменила дорожный костюм на тонкое кисейное платье в цветочек. Это была очень просто сшитая и тем не менее очень дорогая модель, купленная на Пятой авеню. Теперь, осматривая себя в зеркале, она порадовалась, что была такой расточительной. В белой кисее в мелкий цветочек, с накинутым на плечи шифоновым шарфиком Вирджиния выглядела до смешного юной и все же очень привлекательной. Она покривила бы душой, если бы не признала, что необычные, с серебринкой, волосы делают ее очень непохожей на остальных женщин и притягивают к себе все взгляды. Она не послушалась совета тети Эллы Мэй и отказалась сходить к какому-нибудь известному парикмахеру, чтобы он показал ей последние модели причесок. Вместо этого Вирджиния зачесала волосы назад и собрала их в узел на затылке. Этот живой венчик красиво обрамлял ее тонкое лицо, придавая ему выразительность и классическую элегантность.
Вирджиния едва успела привести себя в порядок, как раздался стук в дверь.
— Входите! — откликнулась она.
Дверь отворилась, и на пороге показалась женщина средних лет, в пенсне и строгом костюме из белого сержа.
— Я — Марджори Маршбанкс! — представилась она слишком хорошо поставленным голосом, — Секретарь ее светлости. Зашла узнать, не могу ли я быть чем-нибудь полезна.
— Как любезно с вашей стороны, — сказала Вирджиния. — А я — Вирджиния Лангхоулм, как вы уже, безусловно, знаете. С тех пор как я сошла с корабля, все со мной чрезвычайно предупредительны.
— Мы всегда стремимся, чтобы наши гости чувствовали себя как дома, — чопорно заметила мисс Маршбанкс. — А сейчас, я полагаю', вы не откажетесь от чашечки чая. Пойдемте со мной, я покажу, где находится наша маленькая гостиная, а после отведу вас познакомиться с ее светлостью.
Вирджиния взяла в руки сумочку, носить которую было довольно неудобно и тяжело, но девушке не хотелось оставлять ее в комнате, так как она не нашла еще, куда можно было бы спрятать значительную сумму, привезенную из Америки.
— Конечно, — говорила тетя Элла Мэй, — ты можешь распорядиться, чтобы деньги перевели в английский банк, но тогда от тебя потребуют объяснений. Мне кажется, лучше всего, если ты возьмешь побольше денег с собой. Если не хватит, ты всегда сможешь протелеграфировать мне, а я договорюсь обо всем с опекунами.
— Но я не хочу, чтобы опекуны знали, где я нахожусь, — быстро возразила Вирджиния.
— Понимаю, — сказала тетя Элла Мэй. — Поэтому я взяла денег для тебя из собственного банка.
— А это тебя не стеснит? — забеспокоилась Вирджиния.
— Конечно нет, — улыбнулась тетя. — Если мне что-нибудь понадобится, стоит только слово сказать, что это нужно тебе. А пока мне доставляет большое удовольствие финансировать тебя. Если подумать, то это даже смешно. Бедствующая вдова фермера-неудачника оказывает материальную поддержку своей весьма и весьма состоятельной племяннице!
— Когда я вернусь, мы признаемся всем, что я жива и здорова, — сказала Вирджиния, — и тогда я куплю тебе самую замечательную ферму в целой Америке.
— Ты не сделаешь ничего подобного! — резко прервала ее тетя. — Я не перееду отсюда, даже если ты мне предложишь дворец персидского шаха! А самое странное, и в это трудно поверить, но у меня есть все, что нужно. Тебе нечего мне дать, Вирджиния, кроме твоей любви.
— А это у тебя уже есть! — воскликнула Вирджиния, целуя свою тетю. — Ты теперь вся моя семья — отец, мать, сестры, дяди и тети. Если и объявятся у меня какие-то родственники, я не захочу их видеть. Ты — все, что есть у меня, и все, что мне нужно.
— Я сейчас расплачусь, если ты будешь продолжать в том же духе, — сказала тетя Элла Мэй, и глаза ее в самом деле увлажнились.
Когда Вирджиния взяла в руки сумочку, то решила, что будет оберегать деньги тети Эллы Мэй еще строже, чем оберегала бы свои собственные.
«Думаю, здесь найдется где-нибудь ящичек, запирающийся на ключ, — подумала Вирджиния, — а деньги я положу в обычные конверты, так что если кто-нибудь и заглянет в ящик, то не догадается, что там такое».
Мисс Маршбанкс весело болтала.
— Я действительно очень рада встрече с вами, — говорила она. — Когда-то я сама хотела стать библиотекарем, но так и не нашла времени. Герцогиня заставляет меня крутиться день и ночь и, уверяю вас, в буквальном смысле слова, особенно, когда у нас большой прием, вроде тех, что так любил давать покойный герцог, когда был жив. Члены королевского семейства всегда приезжали сюда на охотничий сезон, да и в другое время года гостили почти по целой неделе. И не забудьте также их фрейлин и камердинеров, горничных, курьеров и кучеров — все это требует больших хлопот, смею вас уверить.