Нереальная дружба
Шрифт:
Подведя маркизу к чаше с водой в уборной, Констанция на мгновение вышла. Вернувшись, она застала племянницу уже умытой и подала ей свежий платок.
– Возьмите, Анжелина.
– Спасибо, - пробормотала красавица, прикладывая батист к губе. На его поверхности мгновенно образовалось алое пятнышко.
– Как плохо у Вас останавливается кровь...
– тихо, словно самой себе, сказала д’Альбре, обратив внимание на это обстоятельство.
– Что произошло?
– Не знаю, - едва приходя в себя, ответила девушка.
– Со мной такого раньше
– Вероятно, всему виной Ваш горячий нрав...
– предположила де Нанон.
– Если губа прикушена не во время вкусной трапезы, значит, Вы были чем-то рассержены.
Маркиза отняла платок от раны, посмотрела на него со вздохом и снова приложила назад. Кровь ещё сочилась.
– Полно, успокойтесь. Кровотечение уже уменьшается, и это хорошо. Возможно, обойдётесь без доктора. А вот платье... пришло в негодность, - покачала головой француженка.
Леди Линкольн подошла к большому зеркалу на стене в уборной герцогини д’Альбре. «Странная какая деталь интерьера в таком месте», - машинально отметила племянница короля и, критично оглядев себя с ног до головы, проворчала:
– Да, выгляжу я, как урод... Послушайте, - обернулась к родственнице Анжелина.
– И почему Вы обо мне заботитесь? После всего, что я Вам наговорила?
– У меня нет причин желать Вам зла, миледи, - пожала плечами де Нанон.
– Да и Вы ничего предосудительного пока не натворили, слава Богу. А то ведь в Англии крутые нравы... Вспомните Вашего прадеда Генри VIII и его обезглавленных жён, обвинённых в государственной измене, адюльтере и колдовстве... Ну это я так, к слову...
Казалось, что Анжелина особенно и не слушала ответ Констанции - её больше занимало собственное отражение.
– Ах, мои губы! Мои прекрасные губы! Боже, во что они превратились!
– Не переживайте так, маркиза. Недели не пройдёт, как Вы снова станете прежней. Но впредь будьте осторожнее.
– Спасибо, - ответила первая леди и отвернулась от зеркала.
– Я пойду... Платок перешлю Вам с пажом завтра...
– О, не стоит, не стоит, - сделала возражающий жест рукой д’Альбре.
– Можете его просто выбросить.
Анжелина поспешно покинула гостеприимные покои французской родственницы. Девушка крепко задумалась - что же происходит? Если в душе Ирены нет ненависти и Констанция, судя по всему, тоже таковой не испытывает, то почему же тогда она, леди Линкольн, пылает ко всем такой жгучей и, действительно, малообоснованной злобой?
Девушка решила, что во всех её бедах виновата старая ведьма, которая, разумеется, успела её проклясть...
[1] Герцог не пользуется фамилией. Пользуется только титулом. Обращаться к нему положено «лорд+титул».
День шестой, 8 августа
Ночь прошла спокойно. Наутро, едва разомкнув глаза и встретив приветливые лучи солнца, Ирена поняла, что поедет в Лондон сразу после завтрака! Девушка даже не сомневалась: она встретит там Майкла и Сема.
Наскоро перекусив поджаренным овсяным хлебом с дичью - дорога всё же была дальняя и силы ей ещё потребуются, девушка облачилась в простое платье голубого цвета. На ноги она предпочла надеть крохотные лёгкие туфли - после ночного дождя день обещал быть улыбчивым.
Тайно запряжённый Буран уже стоял в тоннеле, поджидая свою хозяйку. Прикрыв голову плотным шёлковым платком, Ирена в обличии горничной прошмыгнула мимо полуспящей стражи, оказалась рядом с любимцем и помчалась на свободу.
Трава была ещё мокрой, но влага уже начинала испаряться, и дышать от этого было необыкновенно: воздух, тягучий, как кисель, проникал в лёгкие и словно обволакивал грудь изнутри. Быть может, кто-то ёжился от такого мокрого утра, но для Ирены не было лучше погоды, чем тёплый день после ночного дождя.
Она пустила коня полем, наперерез дорогам.
Было ещё слишком рано, когда девушка добралась до знакомой рыночной площади. Лондонский люд сновал по своим делам, неспешно и несуетно. Разукрашенных карет и повозок в помине не было - вельможи и мещане ещё спали.
Переодетая принцесса оставила Бурана у коновязи возле гостиницы и прошлась пешком по рынку. Увидев продавца рыбы, она не могла не уделить старичку внимание. Но разговор не был долгим - скоро на площади появились кузены Тоберты, приехавшие за провизией.
Едва наполнив тюки и корзины, парни привязали их к сёдлам и забрали Ирену с собой. Три всадника, весело гогоча, удалялись от Лондона в Эшерский лес по мокрой просёлочной дороге.
Несмотря на все происшествия вчерашнего дня, Анжелина проснулась в прекрасном расположении духа. В её голове родилась новая мысль: вспоминая, сколько времени Ирена после приезда провела в конюшне с Брюсом, красавица поняла, что этот человек, вероятно, знает о её тайнах и планах больше, чем обе камеристки вместе взятые.
Спустившись к завтраку, первая леди отметила, что принцессы во дворце нет, и смекнула: надо идти в конюшню - проверять, на месте ли Буран. Девушка грациозно спустилась по чёрной лестнице и ступила на мокрую траву. Поёжившись, она плотнее закуталась в плащ и прошествовала к цели.
Младший конюх едва покинул стойло и выходил на улицу - это обстоятельство несказанно обрадовало маркизу, которой вовсе не хотелось входить внутрь.
– Брик, - окликнула мужчину леди Линкольн, - подойди сюда.
– Брюс, миледи, - как всегда исправляя своё имя, ответил Вильямс.
– Я к Вашим услугам.
– Принцесса уже уехала на прогулку?
– Да, миледи. Бурана я приготовил ещё рано утром.
– И когда же она вернётся?
– Вероятно, скоро, потому что на вечер запланирована ещё одна прогулка.
– Ещё одна? А не много ли?
– То, что доктор прописал, - ослепительно улыбнувшись и разведя руками, ответил конюх.
Такой ответ явно не устроил Анжелину, которая буквально взорвалась гневом: