НЕРХАШ
Шрифт:
Заргон не сделал никаких попыток остановить ее, он просто пошел рядом с ней, настороженный и напряженный, как кот, почуявший мышь. Или собаку.
– Вы неважно выглядите, дорогая, - решился он, наконец, - что с вами случилось?
Она промолчала, не имея сил играть в его игры. Тогда он продолжил:
– А что вы делаете здесь, моя прелесть? Одна и без охраны? Вы беспокоились за меня или наоборот, надеялись узнать, что я погиб в пламени пожара?
Кинари усмехнулась. Он все равно не отстанет.
– Я сделала кое-что намного хуже, Крийон!
– Ответила она.
– Пока вы мужественно боролись с огнем, я подло предавала вас. Я распечатала колодец.
– Что?
– Заргон прикрыл глаза и быстро-быстро задвигал пальцами левой руки, проверяя свое заклятие. Потом открыл глаза и окинул удивленным взглядом свою королеву.
– Да, действительно. И как вам это удалось, может, поделитесь с мужем?
– Нет.
– Покачала головой Кинари.
– Даже не надейтесь.
– А зачем вы это сделали, тоже не скажете?
– Тон вопроса был светским и спокойным.
Но так показалось бы тому, кто совершенно не знал Крийона. Кинари его знала и не обманывалась на этот счет. Ей было попросту плевать. Они уже почти дошли до ее покоев, и глазам Заргона предстала живописная группа, состоящая из валяющихся на полу охранников. Кинари на них никак не отреагировала и молча прошла мимо, стараясь по возможности не наступать на неподвижные тела. В ее нынешнем состоянии сделать это было сложно, и она-таки несколько раз наступила на чьи-то непредусмотрительно разбросанные руки. Заргона такие вещи волновали гораздо меньше, и он прошелся по охранникам, как дракопотам, так что Кинари пару раз явно услышала хруст ломающихся костей.
Она толкнула дверь, и вошла к себе. Супруг, не спрашивая разрешения, зашел следом.
– И как мне это все понимать, Кинари?
– От недавней светскости не осталось и следа.
Кинари пожала плечами.
– Понимайте, как хотите.
Он сделал шаг по направлению к ней, и плечи Кинари тут же оказались зажаты в железе его рук. Она вздохнула. Он все равно не отстанет, так чего тянуть?
– Я… нейтрализовала охрану и распечатала колодец. Все.
Он коротко рыкнул.
– За каким… тебе понадобилось это делать?
Она подняла на него бездонные синие глаза.
– Меня об этом попросили.
– Кто?
– Глаза у Заргона начали заметно белеть.
– Любовник.
Он встряхнул ее.
– Ты врешь!
Кинари засмеялась.
– Ты никогда мне не веришь! Если бы я начала оправдываться, ты бы тоже не поверил!
– Тебе смешно, дрянь!? Тебе смешно?!!!
Кинари действительно было смешно. Она смеялась и не могла остановиться. Долго сдерживаемая истерика вырвалась на волю, и Кинари не собиралась с ней бороться. Глаза Крийона продолжили белеть, и его вида теперь кто угодно мог испугаться. Голубая радужка его глаз, которую так воспевали в последнее время представители семейства Нецаж, почти исчезла, а зрачки превратились в маленькие черные точки. Его прекрасное лицо исказилось, и сейчас мало кто из подданных мог бы узнать в этом бешеном гайре своего короля. Он грубо схватил Кинари и потащил ее в спальню. Как только они вошли туда, ночной ветер, до сих пор свободно гулявший по комнате, резко разметал занавески и громко звякнул балконной дверью, как будто опасаясь встречи с обманутым мужем. Крийон оглядел спальню и снова увидел два бокала, отчего лицо его еще больше перекосилось, и смятую постель, на которой до этого лежала Кинари.
Он повернулся к Кинари, которая все еще негромко смеялась. Ситуация очень забавляла ее.
– Кто он?
– Почти спокойно спросил Заргон.
Кинари сквозь смех покачала головой.
– Ты этого никогда не узнаешь! Он будет приходить ко мне, когда захочет, и я не стану прогонять его.
– Ты шлюха!!
– Да!
– Она легко согласилась с этим утверждением.
– Тебе не стоило жениться на мне.
Он ударил ее по лицу, и Кинари упала на ковер. Из разбитой губы потекла кровь. Смех стих, но она, с упрямством, достойным лучшего применения, продолжала бить в одну точку.
– Он никогда не бьет меня, только ласкает! Я люблю его!
Он опустился на колени рядом с ней, обнял и прижал ее к себе.
– Кинари, ты не можешь так говорить! Не смей говорить мне этого!!!
– Он ласкает меня так, что тебе и не снилось, Крийон! Он прикасается ко мне, и мне это нравится! А тебя я едва терплю!
– Кинари, не надо так со мной!!!
– Я ненавижу тебя! Ненавижу твой проклятый запах, а от твоих поцелуев меня тошнит!
– Уже кричала Кинари, пытаясь оттолкнуть его от себя.
– Кинари, прекрати!!!
– А то что? Что ты со мной сделаешь? Ты же ничего не можешь! Ты не способен ни на что, кроме, как на пару переломов!!
И вдруг она обмякла в его руках. Заргон с удивлением уставился на окровавленное острие кинжала, которое вышло у нее из груди.
А рукоять этого кинжала сжимала его рука.
Он растерянно смотрел, как на груди Кинари медленно расплывается красное пятно.
– Кинари, я не хотел!
– Беспомощно пробормотал он.
Конечно, дочь Тенгов смогла бы справиться с этой раной, хотя никому другому на Нерхаше, включая Дешэ, такое было не под силу. Но для этого были необходимы два условия. Первое: ее муж должен был сообразить вытащить кинжал сразу же после удара. И второе: у самой Кинари должно было наличествовать хотя бы минимальное желание жить. К сожалению, такого желания у нее не было. Напротив, она испустила последний вздох с чувством глубокого облегчения, и ушла с миром в душе. Она и не думала, что спровоцировать Заргона будет так просто. До последнего момента он оставался для нее все таким же непредсказуемым, несмотря на кольцо старого Лара. Ну, то есть, видеть-то она его видела, но, для того, чтобы правильно интерпретировать то, что она видит, мощности маленького светящегося существа на ее плече было явно недостаточно.
Находящийся в каком-то ступоре Заргон, неподвижно сидел над телом жены. Одной рукой он по-прежнему прижимал ее к себе, а другой сжимал рукоять проткнувшего ее кинжала. Внезапно он очнулся, почувствовав, что рука, держащая кинжал, стала липкой и мокрой. Он разжал пальцы и поднес ее к лицу. Рука была в крови. Несколько капель сорвались с нее и упали на белое кружево ночной сорочки Кинари. Только сейчас до него стал постепенно доходить весь ужас того, что произошло. Заргон резким движением вырвал из нее кинжал и коротким мощным заклинанием остановил вытекающую из нее кровь.
На него накатило безумие. Он не хотел верить, что она умерла, пытался разбудить ее, уговаривал вернуться, просил прощения. Потом, видя, что она не реагирует, закричал, завыл, заплакал, теряя остатки человеческого разума и облика.
Всех, кто находился на тот момент во дворце и слышал вой своего короля, обуял дикий ужас. Сила истинного Заргона, подчиняющая себе любое слово, выплеснулась из него через этот вой, распространяя боль и отчаяние вокруг себя. Многочисленные слуги, моментально поняв, что случилось что-то страшное, побросали свои дела и ринулись к покоям королевы. Некоторые, особо храбрые или просто глупые, решились войти туда, но его величество не желал никого видеть. Он просто вымел их оттуда и запечатал двери и окна, чтобы никто не мешал ему предаваться горю, и соваться туда теперь было чистым безумием.