Нерон. Блеск накануне тьмы

Джордж Маргарет

Но нет, боги отвернулись от нас и забыли о жалости. Обычный дождь мог бы прибить огонь к земле и ослабить его хотя бы до той степени, когда мы, люди, получили бы шанс совладать с нашим врагом.

А небо – та его часть, которую не заволокли облака дыма, – оставалось ясным и как будто бы дразнило меня своей синевой.

После, призвав Тигеллина и еще нескольких преторианцев, я с головой погрузился в обсуждение мер, которые мы могли бы предпринять, чтобы облегчить страдания лишившихся крова людей.

Это помогало не думать о том, что творилось внизу, о том, что я не в силах был остановить.

– Ты шел пешком через город, – неодобрительным тоном начал Тигеллин, – тебе следовало…

– Да, знаю, – перебил его я. – Сейчас мы должны сосредоточиться на первоочередных задачах, – например, надо наладить доставку провизии беженцам.

– В Риме миллион жителей, – выйдя вперед, подал голос Фений Руф, – как мы сможем обо всех позаботиться?

– Фений – вечно ускользающий партнер Тигеллина – рад видеть тебя, – сказал я. – Не все жители бежали из Рима… пока. Так что беженцев не миллион, а куда меньше.

Не так давно я решил вернуться к старой системе, когда должность префекта преторианской гвардии разделяли два человека, дабы они контролировали друг друга и делили ответственность, и выбрал эту пару – Фений и Тигеллин, но Фений, будучи не таким прямолинейным и громогласным, обычно оставался в тени широкоплечего и мускулистого Тигеллина.

– Причем многие умерли, – заметил Тигеллин. – Так что нам не придется о них заботиться. Даже кремировать не потребуется, пожар уже сделал это за нас.

Фений нахмурился:

– Какой же ты сукин сын.

– Да, так меня порой называют, и поэтому я сейчас здесь, а не где-то еще, – парировал Тигеллин и расплылся в улыбке точно так, как улыбался девицам в борделях.

Бордели! Я с ужасом вспомнил, что большинство из них располагалось в Субуре, и понадеялся, что женщины и их клиенты успели бежать от огня.

– Итак, достаточно ли ваших людей патрулирует улицы, чтобы пресечь все попытки мародерства? – спросил я. – Эту задачу вы должны решить, но она не единственная. Необходимо определить месторасположение беженцев и понять, сколько их в действительности. Только сделав это, мы сможем оказать им необходимую на данный момент помощь.

– Пока пожар не утихнет, количество беженцев будет расти, – отметил Фений. – А конца всему этому пока не видно.

И словно в подтверждение его слов, порыв ветра донес до нас сажу и смрад обуглившейся плоти.

– И да, наши люди патрулируют улицы. – Фений, закашлявшись, прикрыл нос платком. – Впрочем, толку от этого мало, я получал рапорты о том, что даже сами солдаты не брезгуют грабежом покинутых домов.

– Вчера я своими глазами видел и мародеров, и поджигателей, – сказал я.

– Поджигателей? – переспросил Тигеллин.

– Да, они забрасывали

в дома факелы и угрожали всем, кто пытался им помешать. При этом говорили, что исполняют чью-то волю.

– Чью?

– Того, чью власть признают и кому безоговорочно подчиняются. Кроме того, там были некие люди, которые призывали Иисуса, вопили, будто настал конец времен, и ликовали в связи с тем, что могут его приблизить.

– Ты уверен? – усомнился Фений.

– Да, более чем, – кивнул я.

– В такие жуткие времена люди часто лишаются рассудка, – сказал Тигеллин. – Они не отвечают ни за свои слова, ни за свои поступки.

– Те люди сознавали, о чем говорят, и отдавали отчет в своих действиях, – с уверенностью произнес я. – Но сейчас мы должны думать не о них, а о тех, кому удалось спастись, о тех, кто выжил. И для начала нужно узнать, сколько их. Выяснив это, мы приготовим территорию для их размещения на моих землях в Ватиканских садах и приспособим под убежища общественные здания на Марсовом поле, то есть Пантеон, театр Помпея, термы и гимнасий.

– Все они будут голодны, – заметил Фений.

– Склады с зерном в доках уничтожил пожар, – добавил Тигеллин. – Так что кормить их будет нечем.

– Значит, доставим зерно из Остии, – резко отозвался я. – И из ближайших городов. Проследите, чтобы все было сделано в кратчайшие сроки.

Стемнело рано – дым сгустил сумерки, и с вершины холма казалось, что красное свечение пожара заполнило все городские пространства.

Вернулся Нифидий со своими людьми. Все – выдохшиеся и понурые после схватки с огнем.

– Он продолжает расти, – стянув шлем, проговорил Нимфидий. – Пришлось отступить из центра города. – Он сел и уперся потными руками в колени.

– Все целы? – спросил я.

– Мои люди – да, но многим горожанам не удалось выбраться. – Он обхватил руками голову, как будто хотел выдавить из своего сознания увиденные на пожарище картины. – Завтра надо будет разрушить все строения у подножия этого холма: каждый дом, каждую инсулу, все лавки до единой, все святилища и все конюшни. Необходимо создать противопожарную преграду такой ширины, чтобы огонь не смог через нее перепрыгнуть. Займемся прямо с утра, пока он не успел сюда подобраться.

В темноте предпринимать какие-либо действия бессмысленно, и я отправился спать. Вернее, я не спал, а лежал на походной кровати и притворялся, будто сплю. Решил, что если притворюсь, то, возможно, смогу уснуть.

Но мысли проносились в голове, точно испуганные, разбегающиеся во все стороны крысы.

Огонь накатывает волнами, пожирает людей, разрушает нашу историю, уничтожает все осязаемые свидетельства наших достижений и побед: щиты и трофеи, добытые в войнах на далеких землях.

Страх.