Нерукотворный свет

Величковский Анатолий Евгеньевич

«Что ж, пожалуй, человеку…»

Что ж, пожалуй, человеку Спячка зимняя нужна, Скоро, в двадцать первом веке, Будет вытяжка одна — Из медведей добываться, И Адамовы сыны Будут скопом усыпляться С октября и до весны. И на целом Божьем свете Воцарится тишина, Станут чище — небо, ветер И морская глубина. Так добьются люди цели И построят рай земной. Всем известно, что в постели Каждый гражданин святой.

«У депутатов разговор…»

У

депутатов разговор О мире, равенстве… свободе… А люди из подземных нор Толпой на улицы выходят. Среди шагающих мужчин Порхают женщины на спицах, Вот быстроходный гражданин Другого обогнать стремится. У всех портфели и дела, А также кошельки в карманах, Над ними утренняя мгла, Дождь, ветер холод и туманы. Вдобавок, дар самих людей — Моторный рев и гарь бензина, И похищения детей, Убийств и грабежей картины; Там старушонке пятки жгли, Жандарма где-то застрелили, В реке какой-то труп нашли, Поймали в парке крокодила… А в общем, что и говорить В бюро, на фабрике, в квартире Есть все, чем можно дорожить В механизированном мире. …………………………….. На ус, конечно, намотал Как говорилось часто прежде — Тот, кто стихи мои читал, Что не в механике надежда. 5 ноября 1980 г.

Старое

Усиливая пропаганду, Выводят немцы на экран Красноармейцев пленных банду, Перед толпою парижан. О, да, конечно, этим сбродом Европу можно напугать, Так, что б защитником народов Глазам испуганным предстать, Таких пусти в Париж, попробуй, Они пощады не дадут, Три четверти людей угробят, Ограбят всех и разнесут!.. Смотри на них, какие лица, Когда оружья нет в руках, Рабы готовы повалиться, Валяться у врага в ногах, Все без сапог, грязны, забиты, Одеты в жалкое тряпье, Где порван материал защитный Нигде невидимо белье. Концы бинтов качает ветер, На марле выступила кровь… Россия, как мне жить на свете? Россия, вечная любовь!

Снег («Дорог не видно в трех шагах…»)

Дорог не видно в трех шагах, Снежинки, словно пух порхают И неожиданно, в глазах, Свое порханье прекращают. В лесу дорожки, ветки, пни, Все новой белизной покрыто Как бы для новой пачкотни Страница чистая открыта. А там, за лесом, широко Заря вечерняя пылает И светом розовым легко Пух на деревьях озаряет. Кусты, как страусы стоят, Деревья, словно дым и слезы, Сосульки звонкие висят В сединах спутанных мороза.

«Лес после дождика спешит…»

Лес после дождика спешит Сушиться солнцем, словно губкой, А дровосек уже стоит, Он будет заниматься рубкой. Противно затрещит мотор, И приведет пилу в движенье, И будет видеть стройный бор Своих товарищей паденье. Взревет пила и новый пень Появится с другими рядом, С печальным шумом целый день Деревья будут падать, падать… С такой работой сотни пил Управиться могли б едва ли, Теперь одной хватает сил — И к вечеру весь лес повален. Ум, ограниченный в длину, Воспримет это с восхищеньем, Ручные пилы в старину Давали время пополненью.

«Деревья бодро зашумели…»

Деревья бодро зашумели, Как призраки теперь они, Во тьме внезапно просветлели, Бледнее стали простыни. Есть нечто родственное счастью Во влажном запахе земли, И я у запаха во власти, Беру из дождевой пыли Всю свежесть воздуха и чую Прикосновение лица — К истокам жизни. И целую Одежду моего Творца.

Военное время 41 года

Деревья ожидают зелени. Пустынна Сена. Безлюдна пристань. Дома не покрашены, не побелены, Город истерзан, город расхристан. Подхожу, не спеша, к знакомому дому, Начал подниматься по лестнице. Кто-то рассыпал везде солому, Сквозь прорубь крыши-профиль месяца. На стенах серые гнезда паучьи, Летучие мыши в центре города. Первой молодости разве не лучше Выпала мне вторая молодость?

«К нам прислан узурпатор…»

Р.Ю. Герра

К нам прислан узурпатор, Как видно, за грехи: Машина ординатор Работает стихи, Он изменяет нравы И давит на Парнас Ему не нужны, право, Ни музы, ни Пегас. И скоро безработных — Поэтов — пруд пруди! Они же беззаботно Ждут славы впереди.

«Тень капель на мои тетради…»

Тень капель на мои тетради — Бросает солнце сквозь окно. На тени этих капель глядя — Я вижу как отражено Здесь на бумаге указанье — На то, что туча разошлась, О, если б так в мои писанья Иная сила ворвалась… Слова, как тени капель этих Могли бы оттого темнеть, Что луч обещанного света Прорвался сквозь густую сеть.

Про Дадашку (Из прошлого)

Меня невольно поражает Невинных глаз прекрасный свет, Но этого она не знает, Тщеславья у Дадашки нет. Когда, гуляя, мы встречаем Людей, давно знакомых нам, Она не очень доверяет Улыбкам, ласке и словам. И если я ее цепочку Передаю кому-нибудь Она, как истинная дочка, Ко мне бросается на грудь, Старается лизнуть мне руку, В ее глазах мольба, упрек, И даже выражает муку Ее испуганный зрачок. Когда, кончая шутку эту, Я поводок беру назад, Весельем и восторгом светит Ее собачий, чудный взгляд, И хвостик куценький с помпоном Виляет все быстрей, быстрей… Жизнь по неписанным законам — Была бы проще, веселей…