Нерукотворный свет

Величковский Анатолий Евгеньевич

«По морю лодочник плывет…»

По морю лодочник плывет, Плывет один среди светил, Веслом единственным гребет, И выбивается из сил. И опустились кисти рук, Весло в уключине висит, И лишь простор, простор вокруг Глазами звездными глядит. Пустыня, небо и вода, Сиянье холоднее льда, А берег скрылся навсегда…

«Где-то птица ветку зацепила…»

Где-то птица ветку зацепила, Лист иссохший в сумерках поплыл, В

том саду была б моя могила, Если б я не верил, не любил. Но ни веры, ни любви не зная, Я любил и верил горячо. Сядь со мною рядом, дорогая, Дай склониться на твое плечо.

«Решив покончить, я писал…»

Решив покончить, я писал Для полицейских объясненье И даже, как-то, сам не знал, Что напишу стихотворенье. Бумагу я вертел в руках, Чтоб лучше уложить в конверте, И вдруг увидел, что в стихах Растаяло желанье смерти.

«О, если бы растаять мне…»

О, если бы растаять мне, Как дождь на солнце таял, Все засияло в тишине, Когда его не стало. 5 ноября 1980 г.

«Мне объясняют звон в ушах…»

Мне объясняют звон в ушах Моим же кровообращеньем Не правда. Я живу в сетях Всемирного сердцебиенья. Большие беды предстоят, К земному раю нет дороги. В моих ушах звенит набат Растущей в воздухе тревоги.

«Лучи сквозь тучи дождь зажгли…»

Лучи сквозь тучи дождь зажгли, И улыбается природа. С ветвей блестящих потекли, Расплавленные струйки меда. И стало так светло, светло, Что я стою, глаза зажмурив, Так, словно, весь вошел в тепло И в блеск сияющей лазури. Все это, Господи, твое Нерукотворное созданье, Вот так же точно, как мое, Сердцебиенье и дыханье. Я это чувствую сильней, В мгновенья радости особой. И знаю, что не для червей Моя любовь и не для гроба.

«Я вижу мокрую крышу…»

Я вижу мокрую крышу, Серого неба кусок, По лестнице нашей, слышу, Поднимается ветерок. Скучно. Некуда деться, Четыре стены, окно… Утром надо одеться, Раздеться, когда темно. Осень. Без молний, без грома, Осень, как тяжесть ярма. Я не в тюрьме, я дома, Но старость та же тюрьма. Октябрь 1980 г.

«Вошла красотка молодая…»

Вошла красотка молодая И беззаботности полна, Негромко что-то напевая, Протерла тряпкой пол она. Лекарства, лекари, лечиться… Какие скверные слова, А ночью, над моей больницей Кричит бессонная сова… Рассвет без радости встречаю, Как плохо много дней болеть. Нет, я еще не умираю, Но должен скоро умереть. А ей, певице, непонятна Жестокой старости беда И кажется ей необъятной Дней проходящих череда. Ноябрь 1980 г.

«Дня теплой осени не спутать…»

Дня теплой осени не спутать, Ни с летним, ни с весенним днем В любом саду, в одну минуту, Мы свет осенний узнаем. Хотя еще все в летнем виде, Деревья, воды и луга, Хотя все то же солнце видим Цветы, дорожки, берега, — Везде уже лежит вуалью Тепла прощального печать И веет тихою печалью, Которой трудно не понять.

«Казалось мне, что я иду на слом…»

Казалось мне, что я иду на слом, Что мне зимы никак не пережить. Я жил едва, слабея с каждым днем И начал с прошлой жизнью говорить. Что может быть знакомых мест милей — Тех рек, полей, лесов, где ты бывал, Громов и молний, солнца и дождей И тех людей, которых потерял. Перестрадать Святое Рождество, Да новый год в перчатках меховых, Здоровье лучше, только и всего — Осталось мне из радостей земных. 30 ноября 1980 г.

«Глотаю от своей беды…»

Глотаю от своей беды Пилюль немало золотых, А сам дышу, как если бы Бежал, как заяц от борзых. Но дальше, дальше от греха, Поэзия молчать должна, И в ритме моего стиха Работа легких не слышна. Без этого не проживешь, Хоть в этом смысле я хорош.

«Люди знают о моем страданье…»

Моей жене

Люди знают о моем страданье, Спит земля, а небеса горят. Как прелестен этот ветер ранний… Жизнь идет, пока не допит яд. Ядовито к ней прикосновенье, Нет сильнее яда красоты, Как ни странно, к жизни отвращенье Порождает чистые мечты. Даже и в руках Всевечных лира, Только лира может изменить Страшное несовершенство мира, О котором жутко говорить. Если нас мечта совсем покинет, Если будем видеть то, что есть, Всякое желанье жить отхлынет, В нашей смерти затаится месть. Ноябрь 1980 г.

«Как хорошо во время бури…»

Как хорошо во время бури Былые вспоминая дни, Следить за тучами в лазури И видеть беглые огни. И думать: наконец природа Свои права назад, возьмет, И непокорные народы Потопит и огнем сожжет… Ноябрь 1980 г.

«Стихи на новом мармеладе…»

Стихи на новом мармеладе Начнут выращивать едва — В моей нетронутой тетради — Взойдет зеленая трава. Светило новое пригреет Страницы райской чистоты, И зрячий, наконец, прозреет От повседневной слепоты. И видя мир земной правдиво, Он, просветленный, будет знать, Что все, что на земле красиво — Есть неземная благодать. Отбросив бред научной яви, Захочет целый мир обнять, И будет славить, славить, славить Лишь то, чего нельзя понять. Ноябрь 1980 г.