Нерушимая клятва
Шрифт:
— День заключения союза вот-вот наступит, — сказала я, пряча руки под стол. — Я не свободна. И, кстати, чтобы ты знал, Рен больше ни с кем не встречается и уже не будет.
— А с тобой он встречается? — спросил Шей, захлопывая крышку ноутбука.
— Все не так просто, — ответила я. — Хотя, если подумать, то просто. Я принадлежу Рену, а не тебе.
Шей осел на стуле.
— Терпеть не могу этого парня. Он ведет себя так, словно ты его собственность.
— Ты не понимаешь, — заявила
— Я бы не стал этого обещать, — ответил он.
Я отвернулась, чтобы скрыть яркий румянец, охвативший мои щеки. Я бы и не хотела, чтобы он это обещал, но у меня не было выбора. Нужно немедленно это прекратить.
— Хорошо, — сказала я, стараясь, чтобы мои слова звучали холодно и безапелляционно. — Я уверена, что ты отлично сможешь справиться в жизни с одной рукой.
Шей мгновенно убрал руки со стола.
— Ты этого не сделаешь.
Я засмеялась.
— Тебе придется решать, хочешь ли ты рискнуть рукой.
Он поежился и шепотом произнес что-то, чего я не поняла.
— Прости, что ты сказал?
По телу распространилась волна разочарования, даже живот свело. Я определенно хотела, чтобы он снова прикоснулся ко мне, и ругала себя за то, что сказала, и его за то, что мне стало так нехорошо.
— Как приятно сознавать, что я попался на удочку целомудренной девственницы, — сказал Шей.
Лицо его помрачнело от гнева, как небо перед грозой.
— Как ты сказал?
— Забавный исторический факт.
Голос его звучал холодно, почти враждебно. Я ощетинилась.
— Ну, знаешь, в старые времена существовал целый институт крайне привлекательных, но недоступных дев. Если они нарушали обет безбрачия, их хоронили заживо.
— Хоронили заживо? — спросила я, ежась от ужаса.
Интересно, Хранители сделают со мной то же самое, если узнают о наших встречах с Шеем? Я, конечно, догадывалась, что последствия обязательно будут, если кто-то, кроме Рена, дотронется до меня, но никогда не думала о том, насколько суровыми они окажутся.
— А того, кому «посчастливилось» совратить с пути истинного священную девственницу, предавали публичной казни, — закончил он.
Я внезапно почувствовала себя опустошенной. Меня пугало наказание, но то, что могло случиться с Шеем, пугало несравнимо больше.
— Мне кажется, стоит извлекать уроки из истории, — сказала я тихо, стараясь скрыть дрожь в голосе.
— Мы живем не в Древнем Риме, — отрезал Шей.
— А теперь, коль скоро мы закрыли этот вопрос, — продолжила я, не обращая внимания на сердитое выражение, с которым он смотрел на меня, — давай вернемся к тому, что для нас сейчас важнее всего.
Он внимательно смотрел на меня.
— Ну, пожалуйста, — добавила я тихо.
— Хорошо, — согласился он, открывая ноутбук. — Если принять на веру теорию о том, что я и есть этот самый отпрыск, что это нам дает?
Спасибо тебе, Шей.
— Мне кажется, было бы важно знать, чей ты потомок, — ответила я после непродолжительного размышления.
Он кивнул и пожал плечами.
— Я не слышал ни о каких славных предках.
— Ты не помнишь родителей?
— Нет. Они погибли в автокатастрофе, когда мне было два года. Я совсем их не помню, даже как они выглядели.
Он переложил книгу на колени и обвел пальцем очертания креста, изображенного на рисунке.
— У меня нет даже фотографий. Дядя Боско всегда говорил, что прошлое должно оставаться в прошлом.
Я нахмурилась.
— У тебя нет ничего, связанного с родителями? Ни одной вещи, которая могла бы тебе напоминать о них?
— Есть только одеяло, которое связала для меня мама, — сказал он, застенчиво улыбнувшись. — Когда я был поменьше, всюду возил его с собой.
Я подергала пальцами за край рубашки, чтобы скрыть улыбку.
— А как их звали?
— Тристан и Сара Доран.
Я вздрогнула так сильно, что чуть не упала со стула. О, боже, те же имена. Нет, только не это.
Голова мальчика взметнулась.
— Что такое?
— Тристан и Сара? — переспросила я, чувствуя, как в животе поднимается волна ужаса.
— Да, Калла, а что такое? — спросил он. — Опять плохие новости?
— Я точно не знаю, что это значит. Пожалуйста, имей это в виду. В тот вечер, когда на нас напали на улице возле «Эдема»…
Я умолкла на полуслове, потому что вспомнила выражение лица пленного. Оно буквально всплыло в памяти и встало перед глазами, огромное, страшное.
— В общем, тот, второй, Ищейка, которого взяли живым… — продолжила я, желая стереть с кожи Шея тот мертвенный оттенок, в который она была окрашена. — Словом, он назвал эти имена — Тристан и Сара.
— Один из тех, кто набросился на нас, знал моих родителей? — спросил он.
Я увидела, как пульсируют вены на его шее.
— Не уверена, — ответила я, стараясь придерживаться фактов.
Каждое новое слово, казалось, могло стать роковым. Мне казалось, что я иду по тонкому льду и что моя жизнь может быть разрушена в любой момент.
— Что в точности он сказал? — спросил Шей, наклоняясь ко мне и внимательно за мной наблюдая.
— Он спросил, где ты… — сказала я и замолчала, чтобы восстановить в памяти события как можно точнее. — Потом он сказал: «Он не знает, кто он такой, не так ли? Что ты забрал Тристана и Сару? Что ты будешь делать?»
Шей крепко вцепился в стул.