Несъедобное время
Шрифт:
Он просыпается.
Это мне Райтер сказал.
Я еще хотел спросить, кто он – не спросил, сразу понял, о ком идет речь.
О нем.
Мириады темных вероятностей, в которых проблескивают красные нити – истории.
Нет, не с этого надо было начинать, не с этого, а с того дня, когда встретились в тридцать каком-то там веке, посреди огромного мегаполиса, ждали истории, истории не случилось, но черт возьми, все датчики только что буквально орали, что история будет.
А истории не было.
Сели
– Что-то происходит… с ним.
А потом уже Райтер сказал мне:
– Он просыпается.
Нет, не с этого надо было начинать, не с этого. Хоть бы я сказал сначала, кто такой я, кто такой Райтер, а я…
А я…
А кто я…
Меня зовут Графоман.
Модель двести семьдесят восемь.
У меня так в инструкции написано. Модель двести семьдесят восемь. В случае поломки материальных деталей требуется замена. В случае сбоя программы обратитесь на сайт разработчика.
Материальные детали сам себе меняю, программа, к счастью, еще не сбивалась. Подумал, что сбилась, когда датчики обещали историю в такой-то реальности, в таком-то городе, в такое-то время, а истории не оказалось. Бросился к Райтеру, у него тоже орали датчики, а истории не оказалось, ну, значит, дело не во мне, а в…
А в…
А…
В…
Нет.
Даже и думать не хочу, что что-то случилось с реальностями.
А ведь случилось.
И тогда я сказал:
Что-то происходит… с ним.
Нет, еще не тогда, не тогда, еще пару раз до этого видели, как надрываются датчики, показывают время, место, реальность, мы мчались туда со всех ног, там ничего не было, совсем ничего, хоть бы зарисовка какая-то, хоть бы событийка какая – нет, ничего.
Я так и не знал, как я должен был относиться к Райтеру, убить его, или хотя бы не пересекаться с ним, а то получалось, что мы с ним записываем одни и те же истории, одни и те же книги. А может, наоборот, надо было держаться вместе, это вообще удобно, держаться вместе, меня вот тогда убили на войне, прострелили голову, голову, это совсем плохо… Ждал помощи от центра, а центр молчал, он вообще давно молчит…
…очнулся на перепутье времен и реальностей, Райтер допроверял мою память, кивнул мне, как старому знакомому, потом ушел в какие-то миры, прежде чем я успел поблагодарить его.
Ну да.
А в центре ничего не сказали.
Я был там недавно, и снова ничего не сказали, вообще ничего, сидели за столами и молчали, я смотрел в их пустые глазницы, трогал истлевшие кости – они не отвечали.
А потом Райтер вырвал у девушки букет цветов и бросил в реку.
Анаконда называется.
Драка была, ну к дракам Райтеру не привыкать.
Я даже не спросил его – зачем.
Я догадался.
Зачем.
А до этого Райтер сказал мне:
– Он просыпается.
– Думаешь?
Знаю. Меняются реальности, меняются истории… он просыпается… он думает… он делает что-то…
…он медленно раскрыл свои огромные желтые глаза и посмотрел на стоящих перед ним – на какие-то доли секунды, а потом стремительно бросился на оторопевших путников. Майк даже не успел отскочить, был моментально растерзан чудовищем, тогда как мне повезло чуточку больше – я затаился за камнем, молясь, чтобы меня не заметили…
Из-звините.
Опять не то.
Опять.
Опять не про меня.
А вот про меня, вот, специально для вас нашел:
– Ну, вот представьте себе… вот это начальная точка всего… большой Взрыв.
– Так.
– А вот конечная точка, смерть вселенной.
– Так.
– А вот между ними временная линия… все события… Наполеон на Россию пошел… Гагарин в космос полетел… Везувий извергается… Трилобиты ползут…
– Ага.
– Это одна реальность. А вот реальность ветвится на две. На три. На десять. На сто. На миллион…
– Ну-ну.
– Вот все реальности, все события всех времен…
– Так.
– А вот скажите, сколько из них по-настоящему интересные? Ну… чтобы не просто так, улица, по ней люди идут, а чтобы по-настоящему что-то интересное происходило?
– М-м-м-м…
– Так сколько?
– Много.
– А как их увидеть?
– Ну… думать надо.
– Вот-вот, я тоже думаю, думать надо, индикатор какой-то надо встроить, чтобы истории фиксировал… и туда, где интересное что-то, графомана этого отсылать, пусть записывает…
Так все начиналось.
Ну да.
А его звали Райтер.
Нет, не на Эр – на Вэ, так в каталоге написано – Writher.
Это Райтер мне сказал.
Там.
На руинах мертвого города в последние дни существования цивилизации. Снова пришли по зову датчиков, уже ни на что не надеялись – и верно, истории не было, а потом появилась, но совсем не та, которую мы ждали, короче, датчики можно было нести на помойку…
Вот тогда Райтер показал мне фотографии вариантства, как есть, от Большого Взрыва до конца вселенной, развернул на запыленном столе в заброшенной высотке, спросил:
– Ничего не напоминает?
– М-м-м-м…
– А если подумать?
– Э-э-э… на мозги похоже… и красные линии, истории мечутся… как нервные импульсы…
Ну ты молодчина, голова у тебя работает… думал, не догадаешься, еще двадцать раз тебе втолковывать придется…
– Что втолковывать?
– Что это мозг.
– Ч-чей мозг?
Он посмотрел на меня недоуменно, типа, я-то откуда знаю, чей-то мозг, где-то там, в какой-то реальности, куда нам нет доступа, там много таких мозгов, мы никогда их не увидим, мы видим только свой мозг, вот этот вот, да и то не мозг, а только мысли, которые мечутся в этом мозгу…