Несекретные материалы
Шрифт:
Тучи слегка раздвинулись, небо немного просветлело, зато крепко похолодало. Я включила печку на полную мощность и понеслась по шоссе, стараясь крепче держаться за руль. Восемьдесят километров в час – страшная скорость. Вожу уже пять лет и даже научилась парковать «Вольво» задом, но предпочитаю ездить не слишком быстро, редко спидометр показывает больше шестидесяти. И никак не могу отвыкнуть от дурацкой привычки тянуть изо всех сил на себя руль во время торможения. Ехидный Аркадий советует при этом обязательно приговаривать «тпру, лошадка». Но я стараюсь не обращать внимания на колкости, ну не все же рождаются с ключом от зажигания в руке.
После сонного Птичьего
В подъезде сидела уже другая бабуля.
– Утром на месте была, – сообщила она, – потом вроде ушла. Может, в институт? Или в больницу за инвалидом каким? Она вроде как с ними работает.
Дворника Юры тоже не нашла. Обычно он день-деньской торчит на глазах, но сегодня его никто не видел. Окончательно разочаровавшись, поехала в Ложкино.
Дома было тихо. Я взяла в кабинете толстый справочник и устроилась в спальне. Через полтора часа подвела итог. Патронажных медсестер, то есть медицинских работников, ухаживающих за беспомощными одинокими инвалидами, предоставляют муниципальные общества Красного Креста, и ни в одном из них не работает Нина Самохвалова. Но в столице существует множество частных агентств. Я набрала номер «Помощника» и тихонько проблеяла в трубку:
– Хочу пригласить медсестру для ухода за парализованным отцом.
Вежливый голос моментально сообщил расценки: один день – десять долларов. Лекарства, памперсы, моющие средства – естественно, за счет хозяев. Еще медицинского работника полагается покормить. Сопровождение в другой город – в два раза дороже.
Повесив трубку, я через минуту вновь обратилась в то же агентство, постаравшись изменить голос.
– Вам нужны сотрудники?
Тот же безукоризненно вежливый голос осведомился:
– Имеете медицинское образование?
– Медсестра широкого профиля.
– Сто долларов в месяц плюс обед в семье у больного, и, естественно, чаевые никто не отбирает.
– Много дают?
– Долларов на двадцать можете твердо рассчитывать.
– Берете только профессионалов?
– С предъявлением диплома, – уточнил голос.
Я повесила трубку и позвонила в другое агентство. Расценки примерно совпадали, и везде требовались только дипломированные сотрудники.
В глубокой задумчивости я пошла вниз. Где же подрабатывает Нина? У девушки нет никаких шансов устроиться официально, она не имеет документов медсестры, учится в гуманитарном институте. Бешеных денег за уход не платит никто, двадцать долларов в месяц считаются роскошными чаевыми. А Самохвалова небось только за квартиру отдает триста, плюс машина, бензин, джинсы «Труссарди», кофточки «Naf-Naf»… Папа присылает? Но он только-только построил новый дом, все средства туда вложил. Наверное, все-таки зарабатывает сама. Но как? Может, это Базиль содержит любовницу? Корзинкин, безусловно, обеспечен, но, как все французы, жаден до невозможности. Россияне, начитавшись «Трех мушкетеров», составили неправильный образ парижанина – этакого гуляки, весельчака, бабника, не считающего расходов на прекрасных дам и выпивку. На самом деле среднестатистический француз предпочитает укладываться спать в десять, никогда не позовет знакомых в гости, а если все же сподобится устроить вечеринку, то к столу подадут фисташки, орешки да блюдо с сыром. Впрочем, могут торжественно внести ветчину. Причем, если гостей шестеро,
В гостиной на диване валялся Кешка. На столике – несколько журналов, я машинально схватила одно издание.
– Не смотри, – велел сын.
Но я уже в ужасе уставилась на первую страницу. Ее целиком занимало фото молодой улыбающейся женщины. Ее можно было бы даже посчитать хорошенькой, если б не уродливое тело. Левой груди нет, на ее месте змеится белый шрам, от правой сохранились жалкие остатки. Внизу подпись – Виола, тридцать пять лет, радикальная мастэктомия, агентство «Лотос».
– Что это? – еле-еле ворочая языком, спросила я, машинально продолжая листать странное издание.
Следующие фото оказались еще отвратительней. Милые дамы демонстрировали результаты ампутации рук или ног, далее шли снимки молодых мужиков с телами, покрытыми шрамами. Все фото сделаны с почти обнаженной натуры – крохотные трусики прикрывали лишь небольшой участок тела. На последних страницах были настоящие уроды: карлики, отвратительно ожиревшие бабы, парочка парней с невероятными родимыми пятнами.
– Какого черта ты купил эту гадость да еще приволок домой? – накинулась я на сына. – Где взял кошмарный журнальчик?
Кешка потянулся и глянул на стол.
– Данную порнографию приволок Ефим. Если сейчас начнем возмущаться и жечь в печке, моментально притащит десяток новых и примется всем показывать. Лучше сделать вид, что нас это не волнует, и оставить их валяться тут. Ты же его знаешь.
Абсолютно точно. Стоило старику сообразить, что вас что-то смущает, как он тут же моментально начинал педалировать ситуацию. Такой вот омерзительный тип – получает настоящее удовольствие, глядя, как мучаются его несчастные жертвы.
– Боюсь, Машка полезет посмотреть, – вырвалось из моей груди.
Кеша вздохнул.
– Если сейчас спрячем, дедуля точно ей покажет. В конце концов, ничего страшного, просто несчастные, изувеченные люди. Естественно, ребенку не следует рассказывать, зачем бедолаги тут свои фотки выставили. Ладно, сам объясню. Мол, журнал выпускает общество инвалидов, чтобы поддержать в людях мужество. Тебе сделали страшную операцию – не переживай, посмотри на других, может, им еще хуже, а они улыбаются! И ты придерживайся этой версии. Да не переживай так, пролистнет и бросит!
– А правда, зачем подобное демонстрировать?
Кешка сел и поглядел на меня.
– Мать! Тебе что, двенадцать лет? Наивная, как щенок.
Я обиделась.
– Ну, прости глупую, уж объясни ей…
Аркашка хмыкнул.
– Про сексуальные извращения слышала?
Я кивнула. Уж не настолько наивна, вроде знаю и про гомосексуалистов – и про педофилов.
– А это просто разновидность другая, – пояснил сын, – есть такие кадры, которых привлекают только убогие. Ну не стоит у него на нормальную бабу, подавай чего пострашней. В конце концов – это личное дело каждого, с кем спать. И ничего плохого нет в том, чтобы изуродованная женщина нашла себе пару. Но продавать такие журналы открыто на лотках нельзя. Следует распространять через больницы или общества инвалидов – словом, не знаю как! Честно говоря, не хотелось, чтобы подобное издание попадало в детские руки. Но пока нет криминала, это имеет право на жизнь. Есть же у лесбиянок «Розовая пантера», а эти чем хуже. Помнишь Диму Петровского?