Несезон (Мёртвый сезон)

Атрепьев Федот

Куравлев поднялся, он оказался высокого роста и крепкого телосложения.

– Честь имею и приятного отдыха, я думаю и надеюсь, что мы еще приятно побеседуем как-нибудь, если получится.

Роман остался один. Опять один.

***

Средиземноморское солнце прокрадывалось сквозь горы – мохнатые, вечнозеленые – и, разогретое утренней разминкой, врывалось, свежее, но уже теплое, во французские окна пустого ресторана. Есть прелести у «несезона». Можно в одиночестве насладиться классической музыкой, поедая овсянку с шоколадной булочкой. И, конечно, кофе. Его надо пить в одиночестве, особенно если это происходит утром.

Завтрак

не лез в глотку. Шведский стол ломился от еды. Каша, мюсли, сосиски, колбаса, твердый сыр, брынза, конечно, несколько местных блюд, оливки сушеные, моченые, копченые, душистый хлеб – все это претендовало на попадание в тарелку. Роман обошелся овсянкой, сыр с оливками и багет с ветчиной остались нетронутыми. Утром ресторан оказался меньше, чем вечером, два зала перекрыли, и остался один, центральный – самый уютный, с видом на бассейн с фонтаном. Роман попросил кофе. Еще одна прелесть не сезона в том, что ты обласкан не потому, что так хорош или богат, просто ты один, и персоналу надо на кого-то вылить всю свою любовь.

– Как спалось? Доброе утро, – раздался знакомый баритон.

Роман поднял глаза, вчерашний собеседник стоял рядом, в руке держал чашечку кофе.

– Александр Евграфович, доброе утро. Присаживайтесь, – Роман привстал приветственно. – Решили кофе выпить?

– Ну что вы, увольте, я кофе начинаю пить не раньше трех, это вам, – Куравлев присел. – Выспались? – с родительской заботой спросил он.

– Вполне, – Роман закивал.

– Придете сегодня на ужин с управляющим отеля? – спросил Куравлев.

– Даже не знаю, отказываться неудобно…

– А вы и не отказывайтесь, приходите, – настоятельно рекомендовал Александр Евграфович.

– Думал сегодня вечером заняться вплотную своей проблемой. Времени в обрез. Через три дня хотел отчалить на яхте в заповедник.

– С жертвой? – Куравлев улыбнулся.

– Ну, тоже скажете, с обладательницей счастливого билета, так, мне кажется, правильнее звучит, – Роман глотнул из чашечки, – кофе здесь чудесный, очень ароматный и в меру крепкий. Все должно быть в меру.

– Искренне с вами согласен.

– Не пойму, почему ресторан пуст. Всяко же есть гости, что же они не завтракают?

– Несезон, – ответил Куравлев.

Неожиданно музыка затихла, пауза повисла в пространстве. Послышалась речь персонала с кухни, работа холодильника, где-то включили воду.

– Что-то с музыкой случилось, а жаль, – с сожалением произнес Роман.

– Здесь столько изысков, а вы овсянку вкушаете, – вдруг сказал Куравлев.

– Я изыски начинаю употреблять ближе к вечеру, – иронично ответил Роман.

– Один-один, – рассмеялся Куравлев.

– Один-один, – подхватил Роман.

***

Он спустился на ресепшн. Маргариты не было на посту. Вместо нее сияла улыбкой страшная, но, видимо, очень исполнительная девушка по имени Сабина, так было написано на ее бейджике.

– Do you speak Russian? 3 – спросил Роман.

– Yes, of couse, 4 – почему-то по-английски ответила девушка.

– Оk? – пауза, надо с мыслями собраться. – Я вчера познакомился с женщиной, здесь, в ресторане. А теперь не знаю, как ее найти.

3

Вы говорите по-русски?

4

Да,

конечно.

– What can I do for you? 5 – пробормотала Сабина.

– Маргарита где? – нервно спросил Роман.

– She is having rest. 6

– Вы же говорите по-русски.

– Yes, I do, – ответила Сабина.

Роман резко развернулся и направился в сторону выхода.

«Дебилы, – подумал он, – все хотят обидеть старшего брата, по-русски знаем, но говорить не будем!» Он вышел на улицу. Зима. На Средиземноморье это совсем не то, что в России. Словами не описать – можно только чувствовать. Воздух, солнце и хорошее настроение – все, что мы ощущаем поздней весной, здесь присутствует.

5

Что я могу сделать для вас?

6

Она отдыхает.

Роман шел по узким улочкам старого города, и каждый камень в стене или на мостовой говорил ему, как он стар и как много видел.

Битловский «Here comes the sun» промурлыкал, заманивая в одинокое кафе на краю земли. Роман решил присесть. Морской воздух и небольшая прогулка пробудили аппетит, поэтому он решил зайти перекусить и, может быть, выпить. Он сел за дальний столик, так, чтобы море могло орошать его брызгами. Официант возник, как двое из ларца,– быстрый и услужливый.

– What can I do for you? 7

7

Что я могу сделать для вас?

– О-о, эта англосакская хрень меня просто задолбала. Вы говорите по-русски?

– С удовольствием, – чистый русский потек, как бальзам на душу.

– Аллилуйя, – произнес Роман.

– Что вы пожелаете, сударь? – пятидесятилетний официант протянул ему меню.

– Вы русский? – спросил Роман.

– Можно и так сказать, русскоговорящий. Сами знаете, русский – понятие чисто философское, – ответил мужчина.

– Откуда?

– Киев, Минск, Москва. Выбирайте сами.

– Зёма, – обрадовался Роман.

– Так точно, – ответил по-военному официант.

– Что посоветуете? – Роман отложил в сторону меню.

– Сыр, вяленое мясо, красное вино, – быстро предложил официант.

– Отлично, не забудьте томаты, – добавил Роман.

– Будет исполнено, – отдал честь мужчина.

Земляк удалился.

«Love is all, love is you» 8 , – выводили британцы.

Странно, Роман ненавидел англосаксов. Они представлялись ему наглыми, бескультурными, почти варварами. Но музыка, начиная с шестидесятых по восьмидесятые, выворачивала его наизнанку, а проза начала и середины века заставляла задуматься. Однако личные встречи, а их было немало, ввергали его в шок. Неандертальцы – единственное, что он мог сказать о потомках «Битлз», «Пинк Флойд», Хаксли и Оруэлла.

8

Любовь – это все, любовь – это ты.