Несколько минут счастья в обнимку с Ю А Гагариным
Шрифт:
– Так четвёртая или третья?- улыбнувшись, сказала она.
И тут же возникла ладонь Нарцисса, показывающая четыре пальца.
– Да что тут на самом деле, - разозлился он и нажал четвёртую кнопку.
Послышался, щелчок и на дисплее высветилась, цифра три.
– Да что это за чертовщина,- выругался он, нажав сброс, но сброса не последовало.
Приборы вышли из строя. Юрга, теряя сознание, подумал,
– Ну, вот и всё!
Огромная воронка, бешено крутясь, уменьшаясь с молниеносной прогрессией, стала тять. Потом ещё раз, сверкнув яркой вспышкой, бесследно исчезла, растворяясь во мраке ночного неба.
Спустя некоторое время одинокий метеорит, или неопознанный объект, вошёл в атмосферу неизвестной планеты, под кодовым названием Земля, растворяясь в её голубой оболочке.
ВСТРЕЧА.
Прибыв в больницу на Русаковской набережной, что на реке Яуза. Я, невооружённым глазом мог определить, что это заведение было старым, и запущенным.
– Да, сильно отличается от той больницы, где был только что, - подумал я.
То ли от близости, находящейся воды, то ли от постоянно тянувшегося тумана, с её поверхности, скрывающегося по утрам в тени полумрака, вековых лип. Толи от могучих стволов, тополей с опиленными макушками, загораживающими солнце. Но стены здания, лупились, и в некоторых местах, были видны, известковые кирпичи, изъёденные плесенью.
Капитальный ремонт, видно, производился постоянно.
О чём свидетельствовали, старые козла, всевозможный бочки, вёдра, испачканные в побелке, и извести. Всё это было вмёрзшим в старый лёд, и начинало таять, но ещё не совсем оттаяло. Напоминая всем, что на дворе стоял конец марта.
Санитары, сопровождавшие мою персону, передали меня из рук в руки, пожилой, строгой сестре хозяйке. Та и привела меня верх, поднимая на лифте, в урологическое отделение,
где я, должен был продолжить свою миссию лечения.
Записав в толстый журнал, и переодев в больничную пижаму, повела меня, со всеми моими скудными вещами, по длинному коридору.
Я знал, что в конце каждого длинного коридора, должен гореть свет, и я не ошибся насчёт него.
В данном коридоре свет перешёл в столовый зал, с окошками в стенах для выдачи, порций еды.
Зал был пуст и перевёрнутые стулья, взгромождаясь на столах, поверх чесучовых скатертей, давали понять, что утренний завтрак уже давно кончился.
Завернув за угол, минуя туалетную комнату, и ванную,
зашли, в пустую палату.
Посмотрев на меня сверху вниз, сестра хозяйка, сказала,
– вот что, пацан. Выбирай любую, койку. Всё равно это ненадолго, всего на одну ночь, так что, потерпи, - сказала она.
– А завтра, тебя посмотрит врач, и определит в какой палате тебе лежать дальше, - добавив.
– Если захочешь кушать, то через полчаса у нас обед. Приходи, что нибудь придумаем, покормим,- сказала она, удаляясь.
Почувствовав какую - то усталую грусть, мне не захотелось быть в одиночестве. А захотелось переместиться домой, к родителям. Увидеться с мамой, сестрой, бабушкой, со всем родными, теми, кто любит меня, как и я их. Кто ждёт меня, как и я их. Захотелось увидеть, всех своих друзей, которые, наверное, забыли обо мне.
Забравшись под одеяло не раздеваясь, выбрав почему - то койку у окна. Я украдкой пустил слезу, и вдруг вспомнил о ней. Хотя твёрдо знал, что пора бы мне, её, уже и забыть.
Что уже больше ни когда не увижу, ту случайно встретившуюся мне девчонку, с которой нас связывала глупая болезнь почек.
Уснув, опоздал на обед, по инерции просыпая и ужин.
Проснулся разбуженным нянечкой принёсшей мне банки,
для сдачи анализов.
– Вот в эту баночку, вечером, а в эту баночку утром,- сказала она.
– Не проспи, я, разбужу. Сдашь анализ крови, и пойдём в рентген кабинет. Но предварительно, сделаю тебе две клизмы, одну вечером, другую утром, - обрадовала меня, что, мороз прошёл по коже.
На следующее утро, пройдя все экзекуции. Вынеся всё это как стоик, был поставлен на довольствие, общий стол.
– Какое счастье, наконец - то, - подумал я, - входя, под любопытные взгляды своих сверстников, в зал, называемой столовой.
Мне хотелось, не доходя свободного стола, проглотить этот кусок запеканки, выпить свою порцию киселя, и подойти за добавкой. В животе всё урчало, и тут я увидел ту?
О встречи, с которой, я мечтал, весь, вчерашний день, и даже когда засыпая.
Её тоже со всеми вещами в пижаме, вела по коридору, та же строгая сестра хозяйка. Свернув за угол, исчезла за поворотом. И я чуть испугался, что не увижу её, хотя понимал, что через мгновенья вновь встречу её.
Быстро доев свою запеканку, направился к выходу.
Издали увидел, что она уже вышла из палаты и направляется быстрым шагом, через весь коридор к вестибюлю. Что на лестничной площадке, за стеклянной дверью.
В углу перед перегородкой стояла большая пальма в кадке,
напротив дверь с зашторенными шторками на стёклах и надпись "Ординаторская"
Затаясь, под свисающими листьями пальмы, стал вслушиваться, но услышал только стук своего сердца.
Сначала, подумал, что она вошла в эту дверь. И вдруг, невольно услышал разговор двух женщин врачей шедших по коридору. На мгновение задержавшиеся у двери "Ординаторской".
– Ты не представляешь?- сказала одна,- кто бы мог подумать, что это внучка известного, военного конструктора, из подмосковного Калинина.
– Да ты что?
– удивилась вторая.
– Но почему здесь, в этой дыре? Что во всей Москве не нашлось заведений по цивильней?- удивилась она.
– Ты упадёшь, если узнаешь,- говорил первый голос.
– Она и лежала в Сеченове, что на Пироговке. Там она познакомилась, с мальчиком, которого доставили к нам вчера из той же больницы.
И представь себе, такую истерику закатила.
Её мамаша узнав, вынуждена была обратиться к своему папаше, её деду, конструктору. А он в приёмную к самому ген секу Хрущёву,- говорила первая.