Несколько минут счастья в обнимку с Ю А Гагариным
Шрифт:
Ну, как, вкусно?- спрашивал, улыбаясь, Гагарин.
– Вкусно, - улыбались мы, исключая ответ, что может быть не вкусно.
– Очень даже вкусно, что хочется ещё.
Затем я увидел его.
– Смотри,- дёрнула меня за рукав Кейтлин, прошептав мне на ухо, когда Гагарин покинул нас и поспешил на стоянку, к автомобилям.
– К сожалению, я покидаю вас,- сказал он на прощанье.
– Долг и родина зовёт, - кивнул он, показав на группу военных чинов.
– Но я вернусь!- улыбнулся он, - обязательно вернусь!
– пообещал он убегая. Маша нам летчицким шлемом, зажатым в руке. Направляясь к группе военных и людей в штатском, в плащах и фетровых шляпах, где они по-своему отмечали, первое Апреля, как первый
день, середины весны.
Кейтлин, подвела меня ближе, Ия мог наблюдать, как с шумом открывались бутылки советского шампанского, обливая пеной капоты военных уазиков.
Закусывая такими же бутербродами, что и смеющаяся детвора, поздравляя друг, друга, наливали в бумажные стаканы, и высшие чины. Располагаясь, на капотах чёрных Волг, повесив сетки с продуктами, на эмблемы бегущих оленей.
Смотри, - ещё раз прошептал Кейтлин, прячась за меня.
И я, наконец, увидел, как по аллее, шёл не спеша, молодой долговязый юноша, в белом, до блеска наглаженном халате,
Доктора. Исключительно белые волосы его, выглядевшие из докторской шапочки, касались плеч. Лицо его с прямыми чертами, казалось мне, если не мальчишеским, то молодым, юношеским. И напоминало, изящество весеннего первоцвета.
– Нарцисс, непременно синьор Нарцисс, и никто иной,
– подумал я.
Он шёл, направляясь к группе военных, и те, увидев его, невольно улыбались, будто видя в нём, старого знакомого.
И в то же время, притворяясь, что видят его в первые, показалось мне.
Синьор Нарцисс, - пояснила мне Кейтлин, - собственной персоной. И это была уже для меня не новость.
– Профессор Цицельский, - представился он, подходя к компании.
– Ведущий хирург, этой больницы, чем обязан товарищи?
– задал он вопрос.
Я увидел как один старичок, достал соответственное удостоверение, и через мгновение все недоразумения оказались позади.
От предложенного стакана, с шампанским он наотрез отказался, сославшись на службу. И лишь взял бутерброд с ветчиной, откусывая небольшой кусочек, запивая шипучей Сельтерской.
Затем их разговоров не стало слышно, из сменившегося ветра. Мы вынуждены были приблизиться, хоронясь за кустами, и я услышал непонятные обрывки фраз.
– Если не на десятое, то на двенадцатое точно стартуем, обсуждения ни должно быть ни какого, это не обсуждается, - сказал старичок в мышином плаще, с серой фетровой шляпе. Усы и острая бородка, которого напоминала мне учёного кота.
А золочёное пенсне на близоруких глазах, которое крепилось на цепочке, уходившей в жилетный карман костюма, - светоч науки.
– Иначе, срежут наши головы, как кочаны капусты, осенью, - добавил он.
Значит на двенадцатое апреля?
– уточнил Нарцисс он же профессор Цицельский.
– Безусловно!
– подтвердил старичок в пенсне.
– Кто полетит?
– поинтересовался он.
И мне показалось, я услышал, как он сказал капрал Юрга.
– Не подведёшь, Юрий Алексеевич?
– обратился Нарцисс.
– Так точно, - откозырял Гагарин.
Потом старичка позвали военные из уазика, и тот долго,
что - то говорил по рации.
– По коням!
– скомандовал он, и все стали усаживаться по машинам.
Перед отъездом старичок, в пенсне искал кого - то взглядом,
Нам показалось, он ищет нас, и мы стали махать ему, но обернувшись, увидели, как знакомый Кейтлин темноволосый парень машет, ему в ответ. Затем он тоже увидел нас и начал махать уже нам.
– Мой дед, - объяснила Кейтлин, указывая взглядом на него.
Профессор Ведал, и он же главный конструктор, подмосковного Калининского С К Б. извини но имя и фамилию я тебе не назову. Для твоей же, безопасности,
– сказала она.
– И вообще постарайся забыть всё даже меня, если, что проболтаешься, то погубишь всех нас, - предупредила она, искренне.
Махал нам из машины и молодой задорный лейтенант, папа Кейтлин, который был для всех Юрием Гагариным. И улыбался соей открытой улыбкой, обаятельной светлой.
Улыбкой простого деревенского парня с его ямочками на щеках. Таким я его запомнил в последние минуты своего счастья с ним.
Поехали!- крикнул он. И весь эскорт, направляясь, к выходу миновав ворота через минуту, скрылись за поворотом липовой аллеи. А мы всё стояли не в силах шевельнуться, и Кейтлин, наверное, ждала чуда, надеясь, что возможно это всё повториться.
Пролог
Из окна четвёртого этажа лилась на всю мочь, ламповой радиолы, эстрадная песня. Звучавшая по заявкам радо слушателей, из моей любимой передачи "Одинокая бродит гармонь" пела Зыкина. "Издалека долго, течёт река Волга"
Звучали, разносясь по всему двору её звонкий голос.
А я смотрел, ни разу не видевший Волгу, на мутные воды Яузы, по которой уплывали, облака, забирая вправо Краснопресненской набережной.
В раскрытом настежь проёме окна, я увидел молодую женщину. С грациозной внешностью, в белом халате, без головного убора, она выглядела, словно принцесса из сказки. Её тёмно каштановые локоны волос, прядями спадающие на плечи, словно светились под лучами солнца.
Незнакомая мне женщина врач, из окна Ординаторской
курила сигарету, вставленную в длинный мундштук.
Она затягивалась, и сизые клубы дыма уносил весенний ветерок.
При этом каждый раз, отпивая из фужера, зеленоватого цвета, напиток. Увидав её выражения лица я понял, что напиток был ей очень приятен.
Увидев Кейтлин, она помахала ей из окна рукой, и дым, тая в воздухе, напомнил мне еле заметные волны.
– Я тебе говорила о ней?- Спросила меня Кейтлин, развёртывая конфету, мишка на севере.