Шрифт:
Святослав Юрьевич Рыбас
Несколько вопросов самому себе
– Ты родился в сорок шестом году в городе Макеевке в Донбассе. Твой отец, дед, прадед, прапрадед были шахтерами, горными инженерами. Ты тоже работал под землей, но не очень долго. Ты переменил несколько профессий, пока не поступил в Литературный институт имени А.М.Горького: шахтный электрослесарь, механик, лаборант и младший научный сотрудник в НИИ, литсотрудник газеты "Комсомолец Донбасса".
– Не знаю. Работоспособность? Упорство? Случай? Но в одном уверен студенческое товарищество. Могу повторить слова Гоголя: "Нет уз святее товарищества". Я должен назвать своих товарищей: Ивана Евсеенко, Расима Хаджи, Бангуолиса Балашевичуса, Георгия Баженова, Николая Исаева, Ярослава Шипова, Гастана Агнаева, Дениса Чачхалиа, Этери Басария, Владимира Ширикова, болгар Николу Радева и Георгия Борисова...
– Тебе тридцать семь лет. Ты автор романов "Варианты Морозова" и "Стеклянная стена". Нынешняя книга у тебя четвертая. За десять лет, прошедших после институтского выпуска, написано уже немало. Ты доволен собой?
– Нет. Прежде я не задумывался, чего мне не хватает, но теперь знаю это. Имею в виду то, что в литературоведении называется народностью. У меня нет более или менее ярко выраженного народного характера. Мне кажется, подобное ощущают многие мои ровесники, но о них говорить не будем.
– Почему бы не поговорить? Ведь твое поколение не может выражать народные характеры так, как это делает, например, Залыгин в своих романах?
– Не согласен. Когда герой повести Ивана Евсеенко "Крик коростеля" горожанин Николай Николаевич приезжает в родную деревню на похороны матери, то какой глубокий смысл открывается читателю в понимании такого скорбного дела, как похороны и окончательное прощание! Какое чисто народное ощущение долга перед жизнью! Конечно, можно ухватиться за выражение "окончательное прощание", начать толковать о проблемах "городской" прозы в сравнении с "деревенской", тем паче что я сам типичный "горожанин". Но подобных разговоров не люблю. И еще: у "городской" прозы нет большого литературного прошлого, идеал чаще всего держится
– И каков будет вывод? Откроешь Америку?.. Теперь ответь: не надоело ли работать в традиционной манере, описывая, как "пятак упал, звеня и подпрыгивая"? Не хочется ли переменить стиль?
– Дело не в традиционной манере, а в том, что каждую новую вещь стремишься писать не так, как предыдущую. Что из этого выходит, вопрос другой.
– Ты мечтал стать шахматным мастером, но стал литератором. Ты в душе провинциал, считающий свой Донецк столицей мира, но живешь в Москве. Ты по натуре общителен, но в жизни чаще всего замкнут и деловит. Надеюсь, проблема ясна?
– Старая как мир проблема. Что же, жизнь - это и потери, и компромиссы. Человек должен обновляться, и он обновляется. При этом одни приобретают, другие теряют, одни удовлетворены собой, другие нет. Счастлив ли я? Поверь, мне впервые приходится отвечать на такой вопрос. Я вспоминаю детство, первый побег из дома, первую драку, первую влюбленность. И в сотый раз прощаюсь. Потом я говорю себе: многие люди, которые любили тебя, уже ушли из жизни. И снова прощаюсь. Все это достаточно банально. Но ведь писатель работает в одиночестве... Могу ли я сказать, что я счастлив? Иногда могу.
– Однако тратить свою единственную жизнь на то, чтобы описывать вымышленных людей, возможно, не самый лучший способ жить. Почему бы тебе порой не погулять лишних два часа с дочерью, ведь ты ей пока нужен каждую минуту?
– Это противопоставление искусственно. В сутках 24 часа, можно многое успеть, если знать, что надо делать. Но суть вопроса, мне кажется, в другом - в ослаблении веса семьи в обществе. Об этом я думал, когда писал "Стеклянную стену", но теперь чувствую, что надо было высказаться резче. Все вышли из семьи, все укрываются в семье от тревог и напряженности, все основы нравственности начинаются с семейных примеров, Родина тоже начинается с родительской семьи...
Вопросы самим себе мы задаем каждый день, и отвечать на них нам самим.
Святослав Рыбас