Нескромные желания
Шрифт:
Берлин, Германия Лето, 1888 год
Сара Тэва умерла.
Не стало самой знаменитой, самой необычной танцовщицы в мире, выступавшей перед королями и вельможами всей Европы, которая отказалась от всего, чтобы выйти замуж за младшего сына влиятельного графа.
Франческа растерянно склонилась над постелью Сары, где горой возвышались костюмы танцовщицы из сверкающего шелка и атласа,
Такие яркие вещи, печально думала она. И такая бессмысленная смерть.
Никто не смог бы спасти ее. Ты пыталась. Ты была единственной, кто пытался. Больше никого не было рядом.
Только одна Франческа. Она стала сиделкой, матерью, исповедником Сары после смерти ее молодого мужа, но это ничего не изменило.
Сара тоже умерла. Ее сильное гибкое тело высохло от болезни, превратившись в жалкий скелет, живущий одними воспоминаниями.
Но воспоминаниями нельзя расплатиться за лечение, и доктора отказались помогать Саре, когда у той кончились деньги. У нее не было ни средств, ни семьи. Впрочем, были родственники Уильяма, но они не ответили на ее зов о помощи.
Ничего не осталось, кроме воспоминаний.
– Все деньги, – часто стонала Сара, – все подношения, подарки, бриллианты... все ушло.
– Ш-ш-ш... Не трать силы напрасно.
– Ты такая добрая, – вздыхала Сара, крепко держа руку Франчески. – Такая прекрасная. Ты мне словно сестра... Не оставляй меня...
– Я не покину тебя, – пообещала Франческа. Иначе она и не могла поступить. Но не ради Сары. Ради себя.
Она ждала Кольма. Ее дорогого Кольма, который, хотя и находился далеко, в Шотландии, где учился в медицинской школе, все эти годы продолжал вмешиваться в ее извечную войну с тетей Идой, проследил, чтобы Франческа пошла в школу, чтобы брала столь дорогие ее сердцу уроки рисования и последовала за ним в Фенчерч обучаться живописи. Кольм сделал для нее все это и еще многое, пока заканчивал учебу и завоевывал признание в качестве врача.
Кольм. В марте этого года его вместе с другими врачами вызвали в Берлин, чтобы лечить кайзера от рака горла, а вся страна затаила дыхание и молилась за выздоровление только что коронованного императора.
Кольм. Он потом прислал за ней, около пяти месяцев назад, несмотря на возражения тети Иды. Он поселил ее в этом пансионе, устроил ей заказ на портрет одного чрезвычайно любвеобильного генерала, который щедро заплатил Франческе за то, что она значительно приукрасила его физические достоинства.
Но от Кольма не было никаких известий; видимо, состояние Фридриха ухудшилось, иначе Кольм непременно приехал бы за ней. И Франческе ничего не оставалось, как терпеливо ждать.
– Кто-нибудь появится, – твердила она Саре, стремясь поддержать ее, как, впрочем, и себя. – Родные Уильяма приедут.
– Нет никаких родных, – усмехнулась Сара. – Есть только один Миэр.
– Я знаю. Я помню. Большой и нехороший граф. Тот, что лишил наследства твоего мужа, когда он женился на тебе. Тот, кому нет дела до того, жива ты или мертва...
– У меня так
Она была реалистом, прагматиком. И в то же время романтиком. До последнего вздоха. Она часто останавливала взор на Франческе, и в эти моменты глазам ее представал какой-то иной мир, тот, где сбываются мечты.
– Моя прекрасная сестра, – шептала она. – Ты могла... ты могла быть моей сестрой с этими темными волосами, этими руками, этими загадочными глазами...
Франческа всматривалась в свое отражение в зеркале каждый раз, когда Сара говорила это, пытаясь обнаружить сходство. Она видела фотографии Сары, совсем еще молодой, в невероятных костюмах. Сара не была такой тоненькой и хрупкой, как Франческа. Но некоторое сходство между ними все же существовало.
Длинные густые темные волосы, раскосые глаза, изогнутые брови, чувственный рот. Но излишества и болезнь до неузнаваемости изменили Сару, превратили ее тело в ничто.
– В молодости я действительно была на тебя немного похожа... – шептала Сара, протянув руки к Франческе. – Эти руки. Они завораживали всех, когда я танцевала.
– Да, все это говорят, – утешала ее Франческа. – С тобой никто не мог сравниться, твои танцы были даром богов...
– Да, да... Я родилась рабыней храма, дочерью святого из святых и всю жизнь готовилась стать служанкой богов.
Франческа многое узнала о жизни Сары, когда той стало совсем плохо и она, впадая в забытье, рассказывала о своей жизни, невероятном успехе, своих возлюбленных, богатстве, ярких выступлениях перед королями и кайзерами и, наконец, о своем браке с Уильямом Девени, младшим братом графа Миэра.
«Уходи со сцены, – говорила ей Сара, – Пока твое имя еще у всех на слуху».
Но Сара не ушла, а буквально сбежала со сцены, связав свою жизнь с неуравновешенным молодым человеком, страстно желавшим обладать ее пышным телом.
«Милый мальчик» – так называла его Сара в моменты, когда к ней возвращалось сознание. «Измученный мальчик. Мне пришлось учить его всему. Ты только представь – иметь такого брата, как Миэр. Бесчувственное чудовище... он ведь лишил Уильяма наследства, оставив без единого фартинга, когда тот женился на мне. Есть еще средний брат, ко всему прочему священник. Святее самого Уильяма. Мой бедняжка, А когда он умер таким образом...»
Раненный четырьмя месяцами раньше и брошенный на улице; доставленный, словно нищий, в какую-то богадельню, прежде чем Сара ее разыскала.
Когда Франческа начала принимать горячее участие в делах Сары? Кажется, еще до ее болезни, сразу после смерти Уильяма.
Сара и Уильям жили в пансионе, этажом ниже, Сара все еще выступала перед избранной публикой и пользовалась огромным успехом. Их любовь с Уильямом была шумной, полной драматичных ссор и бурных примирений.
Франческа из окна своей студии часто видела, как они шли рука об руку по Хейдештрассе – Сара в ярких одеждах и более респектабельный и сдержанный Уильям. Видно было, как они обожают друг друга. Как друг о друге заботятся.