Несломленная
Шрифт:
— А зачем упоминаешь, раз договорились?
— Я и не упоминала, а лишь просто спросила, сможешь ли ты уехать на выходные, — прядь снова выпала. Разозлившись, взяла со столика резинку и убрала волосы в хвост. — Извини, но я не хочу потом в последний момент услышать, что все отменяется, потому что у тебя появились другие планы. Ваши совместные планы. С женой, — добавила язвительно.
— Перестань! Какой смысл переливать из пустого в порожнее. Хотя, в том, как ты злишься, что-то определенно есть, — откинув одеяло, он резко, как ягуар, одним прыжком оказался сверху и, захватив
— Пусти, нет настроения играть.
— У меня тоже, — прошептал на ухо, слегка покусывая мочку. — Играть мне точно сейчас не хочется.
У нас был умопомрачительный секс, и это было главным звеном этих недоотношений.
Я всегда считала себя посредственностью: первый сексуальный опыт привил большие комплексы, на борьбу с которыми я потратила несколько лет, и только Марату удалось окончательно освободить меня от скорлупы. Он помог побороть мою зажатость и неуверенность в себе. Рядом с ним я превращалась совсем в другого человека и была безмерно благодарна за то, что у него получилось меня раскрыть.
Где-то внутри, периодически, свербило: прекращай это всё, Рыжова, эти отношения приведут в никуда и совсем скоро ты останешься у разбитого корыта. Будешь снова зализывать раны и паковать чемоданы для очередного побега. Умом-то я это понимала, а вот сердцем… Сердце снова тянулось в объятия рыжего магнита.
Я старалась не думать о моральной стороне нашей связи: адюльтеры порицались всегда, во все времена, любовниц вполне заслуженно закидывают камнями и сыпят в их сторону проклятиями. А уж если увести мужчину из семьи с ребенком… упаси Бог! Но у Марата нет никаких детей… по крайней мере я на это надеялась. Да и не собирается он от жены уходить, расфантазировалась, дурочка наивная. Хотя, кто знает, вдруг… Мечтать же не вредно.
На работе мы все так же шифровались, даже стали ещё осторожнее, ибо мне стало казаться, что Мадам о чем-то догадывается. Видела я ее хитрые взгляды, даже не хитрые, а презрительные, с толикой какой-то жалости что ли. Смотрела на меня как на букашку, которую вот-вот раздавят. Рассказала о своих опасениях Марату, а он только отмахнулся и посоветовал не брать в голову, но при этом попросил без крайней необходимости в кабинет в нему не наведываться, и перестал писать на рабочую почту — на всякий случай.
С Костей с того злополучного дня, после сцены в коридоре, отношения заметно испортились. Нет, мы общались, вместе ходили в курилку и иногда пили кофе, но между нами пробежал явный холодок, беседы стали какими-то натянутыми, «о погоде». Он ни разу не спросил про мои отношения с Голубем, хотя прекрасно знал, что мы вместе. Было грустно, что Костя во мне разочаровался, он-то считал что я белая и пушистая, а я с женатым сплю, как оказалось.
Пару дней назад, в обеденный перерыв, спустились на первый этаж в кафе-бар бизнес-центра, с нами увязалась Ленка Меркулова, и пока Линьков ушел за добавкой, Ленка в лоб спросила, что у нас с ним. Мол, раньше постоянно вместе ходили, как птички-неразлучники, а сейчас чаще он отдельно, я отдельно.
— Поругались что ли? — Меркулова, причмокивая, смаковала ванильный пломбир из прозрачной креманки.
Я бы посоветовала ей не налегать на сладкое, так как в своём сером, обтягивающем фигуру платье, она стала похожа на гусеницу, но мы не было настолько близкими подругами, чтобы отвешивать подобные «комплименты».
— Ничего мы не ругались, с чего ты это взяла?
— Да просто Костя грустный какой-то ходит в последнее время. А он к тебе подкатывал вообще? По-моему, ты ему нравишься.
Я даже поперхнулась.
— Я — Линькову? С ума сошла? Мы просто друзья, не более.
Я нравлюсь Косте? Вот уж чушь несусветная. Никогда не рассматривала его никак иначе, чем просто друг. Да и он меня, конечно.
— Это хорошо, — улыбнулась Меркулова и, облизав ложку, понизила голос до шепота. — Хочу его в клуб пригласить, как думаешь, пойдет?
— Костю пригласить? — я немного растерялась. — Ну… он клубы как-то не очень, но попробуй. А он тебе нравится что ли?
— Да, Костя классный, сразу как пришла в ФАК на него глаз положила. Но потом ты нарисовалась, он с тобой стал ошиваться, ну я и подумала, что у вас шуры-муры, — подмигнула Ленка и, заметив направляющегося к нам Костю, незаметно извлекла из сумочки пудреницу.
Меркулова и Линьков? Как неожиданно. Признаюсь честно, это ее признание немного вывело меня из равновесия. Это не ревность, нет, но Костя… это же Костя, не могу представить его в отношениях с кем-то. Он же волк-одиночка, сам по себе. Ленка, конечно, молоденькая, на лицо симпатичная, но вряд ли Костю такая зацепит. Слишком лёгкая, слишком нараспашку — как открытая книга, а Костя, не смотря на всю кажущуюся безбашенность и временами придурковатость, любит ребусы посложнее. Он из тех, кого внутренняя составляющая женщины интересует гораздо больше, чем внешняя. Ну о чем с Ленкой разговаривать? О тряпках и Доме-2?
Вдруг, совершенно неожиданно, поймала себя на мысли, что рассматриваю Меркулову немного предвзято. С чего бы это вдруг… Да и вообще, откуда я знаю, может Линькову как раз лёгкость и нужна.
Костя подошёл к столику, водрузив на него поднос с напитками.
Темные, почти черные волосы, как всегда в «творческом беспорядке» — как сам называл свою прическу Линьков. Трехдневная щетина, чуть покрасневшие веки — черта, которая с потрохами выдает фанатика-программиста. Нос у Кости прямой, можно сказать идеальный, губы пухлые, выразительно изогнуты… А ведь Костя красивый. Такая настоящая мужская красота, странно, что я раньше этого не замечала…
Впервые в его присутствии в смущении опустила глаза. Бред какой-то, о чем я только думаю! Костя мне как брат, и думать о нем в каком-то оценивающем ключе — считай инцест.
— Ты чего это улыбаешься? — вывел из размышлений голос Линькова, и я даже вздрогнула от неожиданности, вдруг уставившись на его губы.
— Анекдот вспомнила, — огрызнулась я и остервенело разорвала упаковку бутерброда.
Ленка снова мне подмигнула, мол, у нас теперь есть общая маленькая тайна и, изменившись в лице, повернулась к Косте. Прям-таки вся расцвела.