Неслучайная мама для дочки миллионера
Шрифт:
Запыхаясь, тяну руку к водителю, чтобы тот передал ключи.
– Простите Богдан Александрович, кажется, вы на взводе… я не могу доверить управление и…
– Рехнулся?!
Паша прав, я действительно возбужден, хотя это мягко сказано. Сложно объяснить мое состояние. Мне просто надо к Валерии. Настаиваю, и раздраженно припугнув водителя, забираю ключи, без умысла толкаю его плечом. Павел чуть не валится, отшатывается, пятится к воротам.
Я запрыгиваю в машину, завожу мотор. Резко топлю педаль в пол, оглушаю водителя ревом из-под капота. Не церемонюсь
Разгоняю авто за двести, мчу по опустевшей трассе, попадаю в объективы камер, придется оплачивать штрафы за превышение скорости, но это сейчас совершенно неважно. Нервно обгоняю попутки, до мокрых штанов пугаю встречки.
Я двигаюсь запредельно быстро, но время словно растягивается в гнетущую бесконечность. На въезде мысленно репетирую речь, прокручиваю возможные варианты. Зная по памяти адрес Майской, он прописан в контракте, сворачиваю на нужную улицу.
В свете фонарей тленно возвышаются серые панельные дома, голые сухие тополя по обочинам, замусоренные тротуары.
Сбавляю обороты и въезжаю во двор, фары позволяют разглядеть детскую площадку, прям как у меня в детстве. С железными турниками и чудовищными скульптурами то ли медведей, то ли посланников из самого ада. Криво разукрашенных эмалью раз на десять точно.
Абсолютно не беспокоюсь о том, как попаду в девятиэтажный скворечник Майской. Сегодня воскресенье, я в старом районе города, а это значит, что по закону природы мне встретятся на поблизости те, кто ведут ночной и весьма разгульный образ жизни. Останавливаю Мерседес у четвертого подъезда и, как всегда, не ошибаюсь. Выхожу из авто. По растрескавшемуся асфальту двигаюсь к лавке.
– Кто тут живет? Мне надо открыть двери.
Местные дебоширы цепенеют и таращатся, будто увидели приведение. Мне известна причина – они сразу поняли, кто стоит перед ними. Воочию так просто и без охраны. Тощий мужик неопределенного возраста роняет пластиковый стакан, подскакивает с места, суетливо шарит в своем грязном кармане.
– Пожалуйста, Богдан Александрович… а можно поинтересоваться, вы к кому?
– Нельзя.
Какой любезный народ. Я шагаю внутрь подъезда, ощущая кошачью вонь, ускоряюсь. Лифт не жду, поднимаюсь по лестнице.
На третьем этаже практически срываюсь на бег, ноздри щиплет от кошмарного смрада чьей-то стряпни. Я уже встречал подобный на рынках Вьетнама, когда ушлые поселенцы тушили насекомых прямо на улице в чане и щедро посыпали перцем. Спрашивал у одного, мол, вкусно? А он говорит, не знаю, мы такое не едим, это все для туристов.
Добираюсь на этаж, перевожу дыхание, ищу глазами дверь с номером двадцать девять. Медленней подхожу вплотную, ноги точно в свинец превратились. Тяжело. Прижимаюсь ладонью к створке. Валерия Михайловна спит уже, наверное. Сейчас постучу – напугаю. Зависаю, вспоминая, как она плакала. Зависаю, и тут же в голове всплывают слова, переданные Самарой - “и, слава богу”. Что ж...
Злюсь, отодвигая на второй план манеры и элементарный такт. Давлю, опять и опять на кнопку звонка. Слышу по
– Кто там?
Знакомый нежный голос эхом оседает у меня в сознании. Да, я хотел его.
– Не прикидывайся. Ты видела меня в глазок.
На мгновенье стихает все, и я готов выбить эту чертову дверь, лишь бы Майская скорее открыла. Наконец створка распахивается, и я вижу на пороге сонную, лохматую няньку. Кажется, ее знобит. Девушка ёжится и скрещивает руки на груди, а я не замечаю того самого лучшего пеньюара, обещанного мне в смс от няньки.
Валерия Михайловна нынче в растянутой стариковской кофте и шортах невнятного цвета, фасона. Не ждала меня стопроцентно, считываю ее неловкость. Поделом, я тоже был неприятно удивлен, когда вместо меня с дочерью она предпочла куш.
Первые секунды растерянности Майской непостижимым образом меняются хмурое выражение ее лица.
– Какими судьбами, самородок вы наш?
Это что сарказм? Стало быть, наглая девица решилась выказать мне характер. Ладно.
– Нужно поговорить.
Мне плевать на ее недовольство, мальчишкой топтаться у порога и вымаливать приглашение не намерен. Порываюсь к двери, но Валерия блокирует вход, упирается тонкой рукой в косяк.
– Я не одна…
– Что ты сказала?!
Глава 16.
– Говорю, не пущу тебя, Богдан Александрович, ровно также как ты меня утром. Впрочем, - нянька довольно улыбается, - можешь постоять под дверью, кричать, пасть на колени и умолять передумать. Как делала я...
Что позволяет себе эта девушка? Врет же. А тон?
– Ты играешь с огнем, Валерия Михайловна. Лучше закрой рот.
– А то что? Я больше не твоя служанка. Уходи!..
Никогда не бил женщин, а только из-за них. Крайне редко повышаю голос, но сейчас Майская провоцирует. Кажется, мне действительно нужно уехать. Я забуду Валерию, тем более с подменной вариацией пассии у меня точно проблем не возникнет.
А Майской я бы посоветовал укоротить длинный язык и наконец, насытиться меркантильностью, чтобы до старости лет не жить с котами. Ни один уважающий себя мужчина не потерпит такой выскочки.
– С твоим характером, Валерия Михайловна, можно быть и красивее.
Каюсь. Не сдерживаюсь от завуалированного оскорбления, разворачиваюсь, ступаю обратно к лестнице, но Майская точно бросает отравленный клинок мне в спину.
– Уходи-уходи, а то сейчас Наура позову! Охранник тебе устроит…
Стоп. Я замираю и будто превращаюсь в камень. Ощущаю, как кровь бурлящими потоками распирает вены, пульсирует, кипит во мне. Перед глазами темнеет, а внутри нарастает ярое чувство собственности.
– Повтори.
– Ой…
Стихают звуки, и размывается пространство вокруг нас. Вся планета словно уменьшается до размера чертовой парадной с зелеными стенами и пыльным кафелем на полу. Как в вакууме. Мне не хватает кислорода и в этой самой пустоте, я слышу тревожные порывы дыхания Майской.