Несомненно ты

Энн Джуэл Э.

— Я даже не знаю, следует ли мне напомнить, чтобы ты надела свою верхнюю часть купальника? Не то чтобы я жалуюсь....

И теперь я в полном объеме осознаю то, как его голая грудь прижимается к моей. Я молю, упрашиваю, предлагаю Сворли в качестве жертвоприношения, но только чтобы мои соски не предали меня или его... мужская штуковина не... ох, Боже мой, уже слишком поздно.

— Что ты делаешь? — мой голос похож на отчаянное хныканье.

— Прости, я просто не могу взять себя в руки из-за... — он

начинает отпускать меня.

— Нет! — я усиливаю хватку на его шее, и из-за этого прижимаюсь ещё ближе к его «проблеме». — На мне нет верха!

У меня талант заявлять об очевидных вещах, когда я нервничаю, и так как эта ситуация усугубляется ещё больше, я становлюсь оочень нервной.

— Эм, да, я понял. И насчёт этого... из-за чего именно ты сняла верх своего купальника, прежде чем начала убегать от картонной коробки?

— Я не снимала свой верх, когда увидела... акулу. Я ещё до этого сняла его, чтобы вытряхнуть оттуда песок и завязать волосы, а затем я выбрала воду, когда нужно было выбрать чай и...

— Сидни? — прерывает он мою нервную речь.

— Ммм?

— Ты можешь опуститься на землю, я уже видел твои си... твою грудь.

— Ну, одного раза достаточно, поэтому...

— Должен не согласиться с тобой…

— Лотнер! Просто закрой глаза, отпусти меня и досчитай до ста.

Он смеется и опускает меня на землю. Вдруг, я оказываюсь висящей на его шее, касаясь песка только носочками пальцев.

— Один... два... три...

Его глаза закрыты, поэтому я бешено кидаюсь за верхом своего купальника.

— Тридцать три... тридцать четыре....

Я не очень хорошо действую, когда на меня давят. Я стою и копошусь с завязками.

— Шестьдесят шесть... шестьдесят семь...

— Готово!

Он приоткрывает сначала один глаз, а затем второй. Я стою, гордо расправив плечи, с высоко задранным подбородком, уперев руки в бока. И чем это я так горжусь, интересно?

Лотнер натянуто улыбается и указывает головой в сторону наших вещей.

— Давай поедим.

На песке разложен большой плед, а на нём стоит сумка с чипсами, зелёным виноградом, морковкой и две пластиковые тарелки, на которых лежат сэндвичи из дорогого хлеба.

— Индейка или лосось?

— Лосось, спасибо.

Так как еда лежит посередине, мы сидим на пледе лицом к океану.

— Сегодня замечательный день, — мычу я с набитым ртом. Не уверена, почему я это сказала, только если нашей неловкости требовался небольшой разговор.

Он смотрит на меня, выгнув бровь.

— Я рад, что ты всё ещё так считаешь.

Мы оба смотрим на воду и продолжаем есть. Краем глаза я замечаю, что тело Лотнера трясётся и слышу непонятные звуки, как будто он подавился.

Поставив тарелку на плед, я наклоняюсь к нему и вижу, что его рука прижата ко рту, а он сам отвернулся

от меня. Я проходила подготовку, как делать искусственное дыхание, но это было давно. Если я правильно помню, то он слишком большой для ударов по спине, поэтому мне придётся обхватить его руками и сделать приём Хеймлиха, пока он не откашляется.

— Эй, ты в порядке? — спрашиваю я, мой дрожащий голос выдает моё беспокойство.

Он кивает, а я наклоняюсь ещё ближе к нему, чтобы увидеть его лицо.

— Боже! Ты что смеёшься надо мной?!

Он больше не может сдерживать это. Неконтролируемый смех вырывается из Лотнера, пока он старается не подавиться своей едой.

— Ну, ты и придурок! — я толкаю его, и он падает на бок.

— Прости... это... — он смеется слишком сильно, чтобы сейчас закончить это делать. — Я никогда не видел...

Он кашляет, чтобы прочистить горло и тыльной стороной ладони вытирает выступившие на глазах слёзы. Чёрт возьми! Он так сильно смеется НАДО МНОЙ до слёз!

— И что же так чертовски сильно тебя рассмешило? — спрашиваю я, сама глупо улыбаясь. — Это из-за того, как я катаюсь или из-за акулы? Или ты смеёшься из-за моей неудачи с одеждой?

Его лицо красное, как помидор, и кривится от того, как он пытался сдержать свою истерику. Это руководство к тому, как некрасиво смеяться.

— Ох, боже мой... да из-за всего.

Ему трудно дышать, пока он пытается взять себя хоть немного в руки.

— В смысле, это не только потому, что у тебя проблемы с тем, как поймать волну, или как вставать на доску, или даже просто сидеть на ней, раз уж на то пошло... — ещё несколько смешков вырывается из него. — Всё дело было в том, какой решительной ты выглядела. Боже... на это было больно смотреть.

Он продолжает делать глубокие вдохи, а я беру камеру и фотографирую его, делая снимки один за другим.

— Что ты делаешь? — он пытается закрыть своё лицо рукой.

— Ну, я слышала, что в этих местах водятся гиены, но эта находится ближе всего, поэтому я решила, что нужно сделать несколько фотографий.

— Хорошо, хорошо. Прости, — выглядывает он из-под руки, которая закрывает его лицо.

Я делаю ещё один снимок и убираю фотоаппарат. Я очень хочу оставить сердитый взгляд на моём лице, но не могу.

— Теперь твоя очередь, давай, — я машу рукой, прогоняя его к воде. — Теперь моя очередь подстраховывать тебя. Хотя после твоего невероятно грубого поведения я не могу гарантировать, что спасу тебя, если ты начнёшь тонуть. Поэтому позаботься о том, что ты оставил ключи от машины со мной, чтобы я могла вовремя вернуться домой, чтобы покормить Сворли.

Лотнер поднимается и забирает мою камеру.

— Эй! — кричу я.

Он несколько раз фотографирует меня, а затем отдаёт камеру обратно.