Неспортивное поведение
Шрифт:
— Джекс…
— Правильно. — Его голос смягчился, и, возможно, это было мое воображение, но он казался испуганным. — Я знаю, что у нас обоих завтра тренировка, поэтому буду рядом, если Андерсон будет докапываться… — Он вздохнул. — Я заметил, что с Миллером все отлично. Слишком здорово, на мой взгляд. Не напомнишь, почему он продолжает тебя целовать?
— Потому что передо мной невозможно устоять.
Я ухмыльнулся ее поддразнивающему тону. Проклятье, она была права.
Я едва сдержал свой смех, когда Джекс выругался. Боже, просто
— Ты поклялась, что после Андерсона больше никогда не станешь встречаться с футболистом. — Интересно. — Ты любишь футбол и ненавидишь игроков. — Ну, черт возьми. — Андерсон попытался сломить твой дух, Кинс. Я знаю, что Миллер не такой, но помни, что весь этот сценарий с фальшивыми отношениями нужен для того, чтобы ты была в безопасности. Это не… это не по-настоящему, Кинс.
Гребаный-сукин-сын-оболомщик.
— Я знаю. — Ее голос был тихим. Я ненавидел этот тон. — Я это знаю, хорошо?
— Миллер хороший парень. — Это было получше. — Но он молод. — Какого черта? Я уже давно был совершеннолетним, и мне пришлось вырасти больше, чем мудакам в два раза старше меня! — Он все еще не пережил расставание с Эм.
Я его убью. Голыми руками.
— Ох. — Было ее ответом, она прочистила горло.
Мне так сильно хотелось выбраться из этой ванны, что мои пальцы онемели, сжимая ее края.
— У них есть прошлое, ты же знаешь.
— Знаю.
Боже, Джекс делал все только хуже.
— Он хороший актер.
Может, мне просто стоит переехать его на своей машине? Эта идея имела смысл. А оторванные руки — нет, мне нужны были руки, чтобы ловить мяч.
— Послушай, будет лучше, если ты все узнаешь. Единственная причина, по которой я его выбрал, состоит в том, что знаю, он не тронет тебя, так как все еще не «отошел» от прошлого. Возможно Миллер думает, что с ним все в порядке, но я действительно сомневаюсь, что он до конца осознал, что те отношения закончились. А привести тебя в самую гущу событий бы довольно дерьмово. Так что да, я верю, что он не причинит тебе боль, потому что не думаю, что он на самом деле мудак, который переспал бы с тобой, а потом кинул.
Кинси втянула ртом воздух.
У меня зашумело в ушах.
Кровь с грохотом текла по моим венам.
Я закрыл глаза и тихо выругался. Оглушительная тишина, казалось, царила целую вечность.
— Ты прав, — прошептала она тихим голосом. — Не знаю, о чем я думала… Я просто… увлеклась. — Нет! Меня одолевало очень сильное искушение выбежать из ванной комнаты, чтобы объяснить все ей, ему, и просить у нее прощения, хотя, я этого и не заслуживал.
— Ты прекрасна, — сказал Джекс с ноткой страдания в голосе. — Послушай, сезон в самом разгаре, и мы знаем,
Проклятье, я был этим парнем.
Я.
Не какой-то безликий мудак, который захочет попробовать то, что принадлежало мне. Я примитивно зарычал.
— Конечно. — Кинси на самом деле согласилась? Черт! — А до тех пор мы с Миллером затаимся.
— Это к лучшему, — сказал Джекс глухим голосом. — Особенно, если ты начинаешь к нему что-то чувствовать, Кинс, это плохо закончится.
Я убью этого сукина сына голыми руками. Он ни хрена обо мне не знал. Джекс просто думал, что знал. Микроманипулирующее шило в моей заднице!
Пусть даже он и был прав.
Нет.
Я отогнал эту мысль.
Я совершенно точно оставил в прошлом отношения с Эм.
У нас все было кончено. Единственная причина, по которой она все еще присутствовала в моей жизни, состояла в том, что мы были лучшими друзьями… все еще были ими, в какой-то степени. Но теперь, когда у нее был Санчес, я сделал единственное, что имело смысл. Отступил, чтобы дать им время.
Каким образом, черт возьми, это делало меня плохим парнем?
— Ты выглядишь бледным, — заметила Кинси. — Джекс, у тебя все в порядке?
— Ты имеешь в виду помимо того, что папа умирает, Андерсон — шило в моей заднице, а Миллер сегодня засунул свой язык тебе в рот по самое горло? Нет, больше ничего не могу придумать!
— Ну, когда ты так говоришь… — Она вздохнула. Они снова замолчали. Я напрягся, чтобы что-то услышать, даже звука ее дыхания было бы достаточно. Но царила тишина.
— Люблю тебя, сестренка, — выдохнул Джекс. — Ты уверена, что не хочешь возвращаться в нашу квартиру?
— Скоро. — Хрен с два она вернется. — У меня бронь еще на несколько дней.
— Люблю тебя.
Дверь закрылась.
Я все время сидел в ванной, думая, размышляя… когда шторку отодвинули, мне не нужно было спрашивать, о чем именно думала Кинси, это было написано на ее лице.
Боль.
Печаль.
Злость.
— Нет. — Это было первое слово, которое я смог произнести.
Кинси нахмурилась, отпустила шторку и скрестила руки на груди.
— Нет? Что «нет»?
— Ты не отправишься ни на какое-то тупое свидание в слепую с каким-нибудь социопатом.
— Кто говорит, что на меня западают только меня социопаты?
Я ухмыльнулся.
Она подняла руки.
— Как бы то ни было, я устала.
— Кинс, постой. — Я чуть не сломал змеевик для полотенец, пытаясь выбраться из ванны. К тому времени, когда мое массивное тело было освобождено, Кинс уже вышла из ванной комнаты и вернулась в спальню, включила телевизор и обняла подушку, устроившись на кровати.
Вздохнув, я подошел к ней и сел.
Кинси отодвинулась.
Я за ней.