Неспортивное поведение
Шрифт:
Фыркнув, она сердито на меня посмотрела.
— Чего ты хочешь?
— Тебя, — прошептал я. — Только тебя.
Она сглотнула и опустила глаза на пульт от телевизора, ее пальцы были белыми на фоне черных и серых кнопок.
— Нет.
— Да.
— Нет. — У нее на губах появилась улыбка. — Просто друзья.
— Хорошо.
Ее голова дернулась вверх.
— Просто друзья, — я прошептал ей в губы, обхватив ладонями лицо.
Пульт выпал из ее руки на матрас, и она оседлала меня. Ее маленькое тело извивалось,
— Я не собираюсь тобой делиться, — пробормотала я ей в шею. — Не сейчас, ни когда-либо еще. Скажи ему «нет».
Кинси улыбнулась и углубила поцелуй.
— Ты становишься собственником?
— Да, — прорычал я, моя кровь нагрелась до болезненной степени. — Становлюсь, скажи Джексу «нет».
— Или что?
Я шлепнул ее по попке правой рукой и почувствовал, как онемели кончики моих пальцев.
— Прости, рука соскользнула.
Кинси прищурила глаза.
— Соскользнула!? Хрен с два она так соскользнула на мою задницу!
— У тебя очень хорошая задница. — И я снова ее шлепнул.
Кинси взвизгнула, а затем попыталась прижать меня к кровати. Улыбаясь, я перехватил ее руки. Она боролось со мной добрых пять минут, а затем упала на меня.
— Устала, а, Кинс?
— Ты просто огромный.
— Знаю.
Она стукнула меня кулаком по плечу.
— Прекрати воспринимать все с сексуальным подтекстом.
Я потерся об нее бедрами.
— Тогда перестань меня подстрекать.
Глаза Кинс опустились на мой рот.
— Скажи мне, что-то, что является правдой…
— Я ненавижу бегемотов.
— Что-то, что я не смогу узнать, загуглив. — Она скрестила руки на груди.
Я посмотрел ей в глаза, пытаясь определить причины для моей реакции на нее. Меня ежедневно окружало множество красивых женщин, но, по какой-то причине, именно эта девушка, которая была под запретом, похожая на маленький фейерверк — именно она меня зацепила. И я был бессилен остановить мое нисхождение в ад, огонь уже облизывал мое лицо, и все же, я наклонился вперед. Я крал поцелуи, зная, что все плохо закончится. А каким образом все могло закончиться хорошо? Когда я сам не знал, какого черта делаю? Как все могло закончиться хорошо, когда ее брат возненавидит меня на всю жизнь?
— Я не смогу все вернуть назад.
— Что вернуть? — Кинс переплела мои пальцы со своими, наши ладони прижались друг к другу.
Я сорвал еще один медленный поцелуй с ее губ.
— То, что было в Вегасе, — прошептал я. — Мне не жаль. Я хочу ничего возвращать. Я сделал бы это снова. И снова, и снова. Не могу решить, делает ли это меня эгоистом, или просто очень зависимым от того, чего в конечном итоге будет очень трудно отказаться.
— Моя очередь, — объявила Кинси. — Я не хочу, чтобы ты отказывался от меня, — прошептала она, коснувшись губами моего уха.
—
— Знаю.
— Еще больше правды…. — Я сильно прижал ее к себе. — Не хочу причинять тебе боль.
— Тогда не причиняй.
— По твоим словам, это так же легко, — прошептал я, рвано вздохнув. У меня сжалось сердце. Боже, я сделаю для нее все, что угодно. Это вселяло страх, — как сделать вдох.
— Миллер, так и должно быть. Ты когда-нибудь думал о том, что, возможно, человек все усложняющий… это ты?
Я сглотнул, а потом облизал губы.
— Я хочу поменять свой первый ответ.
Она нахмурилась.
— О бегемотах?
— Я ненавижу бегемотов, но мой самый большой страх — это потерять кого-то, кто мне небезразличен, того, кого я люблю… того, кто сегодня рядом, а на завтра исчез. И, похоже, со мной что-то не так — я терял тех, кого считал самыми важными в жизни, и стал единственным, кто остался.
Итак, я это сказал.
Никогда не признавал это вслух.
Я не был уверен, что мне нужно было, чтобы эти слова встали между нами. На самом деле, я был чертовски уверен, что хочу вернуть их назад, втянуть их в рот и задержать дыхание, пока не посинею.
Кинси посмотрела мне прямо в глаза, а потом очень медленно, сняла с себя футболку и бросила ее сбоку на кровать.
У меня перехватило дыхание, я не мог пошевелиться, и мне было чертовски больно дышать.
— Что ты делаешь?
— Помогаю тебе побороть твой страх, — хрипло прошептала она и захватила в плен мой рот, затем стянула с меня футболку.
— Возможно, потребуется больше одного раза. — Я перевернул ее на спину.
Она мне ухмыльнулась.
— Хорошо.
ГЛАВА 20
КИНСИ
Я с потрясением осознавала, как именно меня целовал Миллер — со смесью крайней нужды и нежности — словно боялся, что оттолкну его, хотя за пять минут разговора с Джексом знала, что все закончится именно так.
Это не было прощанием.
На самом деле, нет.
Это был риск.
Риск, на который была готова, потому что Миллер мне нравился, потому что я влюблялась в парня, которого видела под всей футбольной хренью. Он был сложнее, чем позволял видеть другим людям, и иногда легче распознать боль в других, когда она напоминает вам о своей собственной.
Я никогда не рассказывала ему о моих призраках.
О своих шрамах.
И мне приходилось задаваться вопросом, знал ли Миллер о них… рискнет ли более охотно тем, что у нас есть… или оттолкнет меня? Потому что была возможность, не в пугающем смысле, как раньше, но мои проблемы со здоровьем все еще не проявляли себя и, зная Миллера понимала, что правда для него была бы страшнее, чем ложь, которую я все время «говорю», не упоминая о прошлом.
Я буду принадлежать ему.
Но как долго?