Неспящая. Двоедушники
Шрифт:
– И ты не искал?
– Нет.
Я тоже сползла с дивана, села рядом с ним.
– Но ведь она тебя любила, иначе не вернулась бы к мужу в обмен на подложную справку для тебя. И до сих пор любит, поэтому и обиды эти, и звонки ночные! Никита, это же очевидно, как дважды два!
Он пожал плечами:
– Может быть. А что это меняет?
– А разве не меняет ничего?
Никита печально рассмеялся:
– Хреновая из тебя сваха, Ладка.
– Почему это?
– Ну, подумай, – мрачно отозвался он и, придвинув
– Ну, подумала. И не поняла ничего. Так почему?!
– Что ты пытаешься мне внушить? Что я должен сделать шаг навстречу? Должен чем-то ей ответить? – Никита завязал шнурки, разогнулся и посмотрел на меня. – Лада, я футляр-двоедушник, но я не двоеженец.
Я раскрыла рот, но не успела ничего ответить, как он с досадой покачал головой:
– В последнее время ты всё чаще видишь во мне только чёртова придурка Корышева. Будто бы забываешь, что я – нечто более сложное. Я же объяснял, не могу я внутри разделиться! Никогда теперь не смогу! И на ситуацию Никита и Максим смотрят вместе. И им дорого то, что у них есть сейчас.
– Макс не помешал Никите наладить отношения с отцом и братом, почему же он мешает любить эту Марию?
Он тоскливо вздохнул:
– Лада, не ешь мой мозг.
Он встал, я вскочила тоже. И сразу же попала в крепкие объятия.
– Неужели ты думаешь, что если бы Никита был категорически против твоего присутствия в его жизни… – задумчиво проговорил он, тиская меня и слегка покачивая. – … у вас с Максом что-то получилось бы сейчас?
– Может и не получилось бы. Но я уверена, что ты не против.
– Я теперь не представляю, – прошептал он мне в ухо. – Как бы я жил сейчас, если бы ты однажды не позвонила в дверь моей квартиры. И я совсем не знаю, что со мной будет, если вдруг я останусь без тебя.
– Я и вообразить не в состоянии, как бы тебе удалось от меня избавиться.
– Вот и я тоже, – засмеялся Никита и поцеловал меня в висок. – Ладно, пойду поищу Эрика. Мне надо серьёзно с ним поговорить.
– В такую рань?
– Да он точно уже встал. А ко мне сегодня Филипп привезёт Павлика, и позже мне совсем будет некогда.
– Ну, хорошо, иди. Я тогда стирку попытаюсь провернуть, пока внизу хотя бы одна маленькая стиралка свободна.
Никита пошёл к двери.
– Слушай, а я не поняла, ты зачем про этого иностранца ввернул? – спросила я ему в спину. – Это вот к чему было?
Он повернулся и развёл руками:
– Да я напрасно его упомянул, он к этому делу не относится.
– Но к чему-то он относится?
Никита пожал плечами:
– Вернулся я тогда домой. Занял у друзей немного денег, снял совершенно жуткую непристойную берлогу, чтобы спокойно дождаться конца процедуры и отбыть в другой интернат. Регламент, как ты знаешь, долгий и нудный. Я даже успел двух надзирателей сменить и понять, что мои ритмы изменились, и я теперь
Я только кулаки сжала. Разговоры о Райде у нас были под негласным запретом. С одной стороны, слишком много горя принёс он мне и Максу, с другой стороны, если бы не его извращённый кодекс чести, в теле Корышева сейчас жили бы не Никита плюс Макс, а Никита плюс Райда. Так что, если бы Райда тогда не погиб, мне стоило бы его сейчас поблагодарить. Если бы я, конечно, успела сделать это до того, как Макс – вместе с Никитой, разумеется – осуществил бы свою вендетту и всё-таки прибил бы Райду.
– Ну, я пошёл! – виновато улыбнулся Никита.
– Ага, за завтраком увидимся.
Он вышел.
«Хреновая сваха…» Не сваха я. Я просто боюсь. Очень боюсь, что эта Маша, неожиданно свалившаяся на нашу голову, всё-таки разбудит в Никите если не давно задавленное чувство, то ностальгию по тому роману. И настанет нам троим очень весёлая жизнь. Никита, конечно, не двоеженец, но кто ж его знает… А я-то вообще получаюсь двоемужница. И мне этого любовного треугольника для счастья хватает. Превращать его в перекошенный ромб нет никакого желания.
Глава 9
Дверь в подвал у нас никогда не запиралась, поэтому я без сомнений набрала охапку одежды побольше, зная, что возиться не придётся: только толкнуть дверь и осторожно спуститься по лестнице.
Свет над крутой лестницей сработал от датчика движения. Я без проблем преодолела ступеньки и уже внизу, положив одежду на гладильный стол, включила общий свет.
Я была права. Если барабаны больших стиралок были ещё не разгружены после ночной стирки, две маленькие машины остались пустыми.
Я засунула в одну из них нашу с Никитой одежду. Теперь был шанс, что наши тряпки не сменят хозяина, сгинув в общей куче. Главное, не забыть их вовремя вынуть. Я вообще-то девушка добрая, местами даже с перебором, но вот чего терпеть не могу, так это обмена личными вещами, как в детском летнем лагере.
Диспенсер с кондиционером стоял на своём месте, благо что привинчен, а вот мешок с порошком куда-то запропал. Я встала и огляделась. В этой части подвала, кроме стиральных машин и гладилки, ещё был небольшой склад бельевых запасов и гигиенических принадлежностей. Под новый год Никита раскрутил отцовских компаньонов на щедрые пожертвования, и нам доставили огромное количество подгузников для взрослых и впитывающих простыней. Упаковки этого добра просто сложили вдоль стены рядом с коробками с постельным бельём и задёрнули этот импровизированный склад занавеской. Видимо, чисто ради эстетики.
Конец ознакомительного фрагмента.